— Любовь Владимировна!.. — с порога звонко заговорила девушка. Она увидела гостей и осеклась, смущенная. Вежливо поклонилась: — Здравствуйте…
— Это наши соседи, Глаша, — отрекомендовала Званцевых Любовь Владимировна, — из воинской части, что за бугром. Тамаре Павловне я вот думаю уступить свое место через годик.
— Вы тоже учительница? — живо спросила Глафира Сергеевна.
— Да…
— А я на втором курсе заочного!..
Глафира Сергеевна понравилась Тамаре и своим звонким, как у иволги, голосом, и детской непосредственностью, и лицом монгольского типа. Было видно, что Глафира Сергеевна искренне хотела помочь соседке устроиться на работу, перебирала в памяти, в каких школах района могут быть вакантные места, сожалела, что это все-таки далеко от Малых Сосенок.
— Самое лучшее было бы в Долговскую среднюю школу, — сказала она, — там и заработать можно больше…
— Не надо мне никакого заработка! — отмахнулась Тамара. — Оклада мужа нам с лихвой хватает на двоих. Мне бы только не забыть, чему училась.
Глафира Сергеевна некоторое время молчала, что-то соображая. И вдруг вскочила, обрадованная неожиданной мыслью:
— В таком случае знаете что? Готовьте нашу колхозную молодежь к сдаче экстерном за десятилетку! Среди парней и девушек найдется десятка полтора желающих.
— Хорошая идея, — поддержал Алексей. — Кое-кто из солдат присоединился бы к этому кружку.
Предложение Глафиры Сергеевны понравилось Тамаре, хотя сразу она и не призналась в этом.
Выйдя из гостеприимного флигелька, Званцевы с изумлением увидели, что серая «Победа» Митрофана Кирилловича все еще стоит возле школы. Шофер Артюхин при их появлении предупредительно распахнул дверцу машины. На их протесты («Зачем, это! Пешком дойдем!») сказал с достоинством, явно гордясь тем, что не забыл армейские порядки:
— Я рядовой запаса, товарищ старший лейтенант, и, знаю, как выполнять приказы. Председатель колхоза распорядился: «Подожди, Артюхин, тут наших соседей, а затем подбрось их к парадному». Так и будет.
— Ну пусть так и будет, — согласился Алексей, — садись, Тома.
Поездка в Долгово, знакомство с секретарем райкома партии и председателем соседнего колхоза, со старой и молодой учительницами — все это развеяло плохое настроение Тамары. Ничего, что в Малых Сосенках нет пока свободной должности учительницы. Почему бы, в самом деле, не послушаться доброго совета Глаши? Самое главное, как-то применить свои знания, быть полезной людям.
А как сказал секретарь райкома партии Митрофану Кирилловичу: «Коммунистку Званцеву прикрепим к вашей колхозной парторганизации… Для оперативной связи с воинским подразделением»? Здорово!.. Только что она знает о подразделении, в котором служит ее муж? Ровным счетом ничего.
— Алеша, подбери мне какое-нибудь поручение в роте, — попросила Тамара.
— Жадная ты у меня, Томка! За все сразу берешься…
— Жалко?
— Тебя жалко, чудачка.
Разговор происходил утром на второй день после поездки в Долгово. Алексей брился. В зеркало он увидел, как Тамара состроила гримасу, передразнивая его.
— «Чудачка»!.. За свой домашний комфорт дрожишь. Не бойся, без обеда не останешься, в рваных носках не будешь ходить.
— Ты злюка, Томка!.. Хорошо, подберу тебе поручение. Вот Захарчук привезет книги из Солнечного — заставлю тебя вместе с Клюшкиным ротную библиотеку комплектовать, книжки выдавать солдатам. Не откажешься?
ЦЕНТРАЛЬНАЯ-ФУНДАМЕНТАЛЬНАЯ
Командировочное предписание лейтенанту Захарчуку было выписано до Риги. Официально Григорий Захарчук ехал в Ригу на окружную базу за культпросветимуществом, а неофициально — за капризной женой, которая жила у своей сестры и ни за что не хотела ехать в Малые Сосенки. Кроме того, Захарчук должен был принять в Солнечном литературу, выделенную для роты из полковой библиотеки. Старший лейтенант Званцев так и договорился по телефону с подполковником Ворониным: тем временем, пока рядовой Клюшкин будет упаковывать книги, сам Захарчук успеет съездить в Ригу.
Книг, вернувшись, они привезли много — полный кузов полуторки. Рядовой Клюшкин, которому майор Лыков поручил заведование библиотекой, хвастался товарищам:
— Начальником библиотеки меня назначил командир. Смотрите, какой богатый фонд выделили в мое распоряжение!
— Не хвались, начальник, — говорил ему лейтенант Захарчук, — посмотрим, как ты развернешься со своим фондом.
Помогая разгружать машину, он шутил и смеялся. Все видели, что он в прекрасном расположении духа. И только командир роты да его заместитель замечали, что где-то в глубине его глаз затаилась невысказанная печаль.