Марченко тихо сидел рядом с Савицким. Рассказ старшего лейтенанта о героях части, их портреты, которые Калашников проецировал на полотно экрана с фронтового альбома, — все это было интересно и ново. Семен Марченко подумывал, что случись война — и он сумел бы отличиться. А сейчас о каких подвигах можно говорить? Только в книжках они да в кино, подвиги-то.
Вспомнилось, как недавно ездил в Солнечное и по пути «подкалымил» пятерку, как потом похвалялся этим в кругу товарищей. Тогда ему казалось, что ребята смотрят на него, как на героя, осуждая лишь из зависти. Сейчас вспоминать обо всем этом было почему-то неприятно: нашел чем хвастаться!.. Толкнул слегка Савицкого и сказал грубовато:
— Товарищ сержант, а про шоферов ничего не сказано. Должно быть, они и на фронте крутили баранку налево — в том и геройство их… Как считаете?
Савицкий поднес к лицу Марченко поднятый палец:
— Тс-с, слушай!
И в эту же минуту, словно отвечая за сержанта на вопрос Марченко, старший лейтенант заговорил о подвиге водителя Навотного. Семен смотрел на фронтовика, а тот с экрана смотрел на него, и казалось, что не старший лейтенант Званцев, а сам Навотный рассказывает об одном из тысяч случаев, происшедших на фронтовых дорогах. Почти зримо видел Марченко, как было дело.
Рядовой Навотный вел машину, в кузове которой была оборудована радиотехническая станция. Неожиданно в небе показался вражеский бомбардировщик. Шоссе пролегало по открытой равнине — ни рощицы, ни кустарника, ни оврага. Что делать?
Времени на размышления не оставалось. Самолет уже заходил для пикирования. Навотный остался в кабине, за рулем. Распахнув дверцу, он внимательно следил за стервятником. В тот момент, когда бомбардировщик кидался в пике, шофер давал полный газ или резко тормозил машину. Сброшенные с самолета бомбы рвались или позади машины или впереди нее.
Заход за заходом делал воздушный разбойник. Было ясно, что фашистский пилот решил во что бы то ни стало разбомбить неуловимую машину. Однако выдержка, мужество и мастерство бесстрашного советского паренька оказались сильнее ярости врага. Рядовой Юрий Навотный не покинул кабины — своего боевого поста. Рискуя жизнью, он спас машину, спас радиотехническую станцию.
По окончании лекции Марченко вышел из клуба вместе с Савицким. Из поселка теперь доносились не частушки, а вальс «Амурские волны», который кто-то не очень умело играл на баяне.
— До парка не пройдемся, товарищ сержант? — предложил Марченко.
— С удовольствием.
«Парком культуры и отдыха» солдаты шутя называли дальний угол двора за гаражом и складом горючего. Там помимо трех косматых разлапистых елей и нескольких кривых сосенок стояли тоненькая и стройная береза с ажурными, словно кружево, веточками, вечно трепещущая осина и клен — рослый и статный красавец. Между деревьями солдаты разбили две клумбы. Возле них врыли в землю скамейки. Сюда, в укромный уголок, солдаты приходили прочитать письмецо от любимой, погрустить, помечтать…
Савицкий и Марченко дошли до «парка» молча. Молча присели на скамеечку, закурили.
— Скамеечки мы с тобой вместе делали, — вспомнил Савицкий. — Отслужим, уйдем в запас, а память останется…
Марченко глубоко затянулся папиросой. Выпуская через нос струйки дыма, отозвался с сожалением:
— Что это за память! Разве такую память по себе люди оставляли?
— Завидуешь Навотному?
— Нет, просто… Впрочем, вру — завидую! Не зря жил человек, на мелочи не разменивался.
— А я, Семен, так считаю, если человек хорош в малых делах, он и в больших будет хорош. Разве не так? Откуда у меня возьмется сила воли для подвига в бою, если не хватает ее для того, чтобы удержать себя от проступка в мирное время?
— Опять в мой огород камешки? — положив локти на колени и не поднимая головы, спросил Марченко. — Не надо, товарищ сержант.
— Хорошо, не буду.
Секретарь комсомольской организации видел, что на душе у Марченко неспокойно. Но почему? Потому ли, что действительно задумался о своем месте в жизни или просто-напросто жалеет, что не попал на гулянку в поселке? Видно, мало заронить в душу человеку доброе зерно. Для того чтобы это зерно проросло, требуется терпеливый труд, постоянная забота и внимание.
— Послушай, Семен, — обратился Савицкий к солдату, — ты, говорят, до призыва хорошо играл в городки. Правда это?