— Вот он, значит, какой! После этого случая нам ясно стало: хотя и политработник, а в технике собаку съел.
— У него и жена, ничего себе, — заметил Васин.
— Тамара Павловна? У-у, брат, толковая женщина. Таких поискать! Всех классиков наизусть знает. А какая обходительная, степенная!.. Не то, что Захарчукова.
И стыдно было Тамаре, и неудобно. Лежит в кустах «степенная женщина» и подслушивает солдатский разговор… Куда как красиво, Тамара Павловна! Она раскаивалась в своей легкомысленной затее, но отступать было поздно: зашевелишься, поднимаясь, и выдашь себя. К тому же и подругу отсюда не оттащишь. У Нины разгорелось любопытство: какого мнения о ней солдаты?
— У той, видать, не все дома, — сделал предположение Васин. — Только бы ей плясать да бренчать на балалайке.
— Это ничего, что пляшет и бренчит: она здорово самодеятельности нашей помогает. Но вот беда — лейтенанту Захарчуку жизни не дает, чертова Нинок!
— Издевается, что ли?
— Еще как!
— А по лейтенанту незаметно. Такой всегда веселый, довольный…
— Чудак человек!.. Хочешь, чтобы он тебе жаловался на свою вертихвостку? Так и так, мол, товарищ Васин, жена замучила.
— Прогнал бы он ее к шутам.
— Прогнал! Он ее никак не удержит. Иссох по ней, когда она в Риге воздух рассекала.
— И чего сохнуть по такой?..
— Любовь, она, брат, не картошка, не выбросишь за окошко — будешь сохнуть, — тоном видавшего виды человека сказал Клюшкин. — На морденку-то она, видишь ли, смазливая, а характер сволочной. Лейтенант за ней: «Нинок, Нинок», а она его честит на все корки.
— За что?
— За что почтешь. А то, говорят, психовать начнет. Брякнется на пол — и давай брыкаться.
— Припадочная, должно быть. Жалко лейтенанта Захарчука, славный он человек. Технику боевую знает на зубок, обучать мастер и вообще… Не зря командующий часами его наградил. Чего же она все-таки требует от него?
— Веселой жизни, наверное. Не нравится ей в Малых Сосенках, снова, говорят, в Ригу собирается.
— А там что?
— Там ей раздолье — гуляй не хочу. Там, брат, пижонов полно.
Васин пожал плечами, глубоко втянув в них голову. Он скорчил гримасу, выражающую крайнюю степень недоумения.
— Не понимаю!.. Чем ей плох лейтенант Захарчук?
— Может, и не плох, только одного ей, значит, мало. Вот тебе и Нинок… Смотри, наши бегут!
Солдаты поднялись с бревна и поспешили к повороту тропинки следить за тем, чтобы спортсмены бежали строго по маршруту.
— Умереть можно! — трагическим шепотом проговорила Нина, обхватив руками голову. — Чего только они на меня не наговорили, паразиты… Ты слышала? Надо же придумать такую чушь!
Тамаре неудержимо хотелось рассмеяться, но она боялась этим обидеть подругу. Сказала сдержанно:
— Зарекомендовала себя сама… Фотографировать будешь? Смотри, к ручью приближаются.
— Не могу, Томка, у меня от злости руки дрожат. За кого они меня принимают? Умереть можно!
— Тише!.. Дай сюда аппарат.
Лидером кросса оказался лейтенант Захарчук. Поджарый, сухой, он легко и сильно, как пружина, отталкивался от земли. Тамара засняла его именно в тот момент, когда он, балансируя руками, перебирался через ручей по стволу березы.
— Хороший кадрик будет, — сказала она, стараясь развеселить подругу.
Однако у Нины пропал интерес к снимкам. Проводив глазами Григория, она сказала не столько со злостью, сколько с насмешкой:
— Видели, как орудует локтями! Измученный, истерзанный… Пойдем отсюда, Томка, опротивело мне все на свете!
Покинув «засаду», они углубились в лес. На маленькой полянке, где ветви деревьев образовали зеленый купол, Нинок бросилась в густую, спутанную траву, так и не дождавшуюся косы, легла на спину и закрыла глаза. Тамара села рядом. Былинкой она отгоняла от подруги назойливую осу.
Нина лежала не шевелясь. Солнечные зайчики скакали по ее низкому лбу, вздернутому носику, маленькому острому подбородку. Рот у нее был полуоткрыт, обнажались мелкие, редко посаженные зубки. Она напоминала маленького злого хищника, попавшего в капкан.
— Ты небось тоже обо мне думаешь, как солдаты? — спросила Нина, не поднимая подергивающихся век.
— Не совсем так, но…
— Говори прямо, не стесняйся.
— Солдаты во многом правы.
Нина порывисто поднялась, так же порывисто обняла Тамару.
— Скучно мне тут, подружка, ох как скучно! Скажи, что мне делать?