С досадой на самого себя Захарчук отмечал, что Нина с оранжевым абажуром заслоняет и Крупеню, который спокойно лежит теперь под сосновой крышкой, и радиотехническую станцию, вызывающую у молодых солдат почтительное уважение.
К себе на квартиру Григорий шел не торопясь, чтобы продлить сладкое чувство ожидания увидеть свой обновленный домашний очаг. Представлялось: в квартире все вымыто, вычищено, убрано, посреди комнаты висит шелковый абажур с крученой бахромой. Веселая и довольная Нина, в белом фартучке, накрывает на стол… Черт возьми, так можно и жить и работать!
Когда Григорий переступил порог квартиры, то первое, что увидел, была электрическая лампочка — по-прежнему голая, засиженная мухами. Затем взгляд упал на абажур, лежавший на столе. Не успела Нинок, как видно, повесить его. И в комнате убрать не успела. Но почему распахнуты дверки шифоньера? Почему валяются на полу носки, майки, рубашка с запонками на рукавах? Вот и парадный мундир его, висевший на плечиках, прикрывая лучшее платье Нины, свалился. Что она искала?
Не веря в беду, заглянул на кухню. Нины и там не было. Керогаз не горел, на кухонном столике стояла не вымытая со вчерашнего вечера посуда.
Где Нина? Что случилось?
Снова вбежал Григорий в комнату. И тут, на абажуре, заметил записку. Не столько глазами, сколько сердцем сразу схватил ее содержание. Вот оно что!..
Продолжая вертеть в руках записку, опустился на стул. Опять поднялся и растерянно стоял посреди комнаты. А может быть, все это шутка?
Вышел из дому на крылечко. От казармы приближались Тамара и Маргарита Ефимовна. Подождал, когда они подойдут поближе, спросил:
— Ну как сдача-прием?
— Как положено… — ответила Тамара. — Скоро наши с похорон приедут…
— Должны скоро приехать. А у меня, знаете, жена сбежала…
— Как? Совсем сбежала?
— Кажется, совсем… Записку на память оставила.
Захарчук бодрился, делал вид, что относится к случившемуся как к забавному недоразумению. Он даже улыбнуться попробовал, но губы не слушались и вздрагивали. Смуглое, худое лицо его еще более почернело и осунулось.
— Вот полюбуйтесь, — сказал он, передавая Тамаре записку.
Женщины читали вместе, держа бумагу за края. Осенний ветер рвал ее из рук, дождь брызгал на строчки, оставляя на записке фиолетовые полосы.
ТИШИНА
Командир роты майор Лыков слегка гриппует. По этому случаю Марья Ивановна строго запретила ему после ужина отлучаться в расположение роты. Жарко натопила печку, заставила Якова Мироновича, надев шерстяные носки и теплую фуфайку, сидеть дома. На протесты мужа категорически заявила:
— Не возражай, касатик, не возражай! Пар костей не ломит… Напою горячим чайком с малиновым вареньем — и в постель. Милые мои, как же не беречь свое здоровье?
Марья Ивановна присаживается поближе к настольной лампе, возле которой Светланка раскрашивает картинки, и берется за рукоделие.
Добрая душа у Марьи Ивановны — за всех болит. Жалко и Анатолия, погибшего по собственной глупости, и Дуняшку, подоспевшую не к свадебному столу, а к гробу милого, и Захарчука, который вконец извелся по своей непутевой, и Тамару — заработалась до того, что одни глаза остались…
«Хорошо бы навестить соседей, — думает Марья Ивановна, — но так, чтобы никому не помешать…» И мысленно она по очереди заглядывает в соседские квартиры. Что же ей представляется?
…Старшины Пахоменко дома нет — где-то в солдатской казарме. На потертом диване, поджав под себя ноги, съежилась сильно похудевшая и побледневшая Дуняша Березкина. Она не плачет, не жалуется тете Оле на свою горькую судьбу. Прижалась к спинке дивана и не замечает окружающего. Что ей весь мир, если нет в нем человека, без которого жизнь не имеет смысла!
Ольга Максимовна сидит рядом, гладит ладонью пышные волосы племянницы и плачет — за себя и за Дуняшу. Не вытирая слез, говорит ровно и монотонно:
— Терпеть надо, голубушка, терпеть!.. Видно, так на роду нам с тобой написано, чтобы пережить, сердцем перестрадать, прежде чем долю своего счастья получить… Судьба, она такая — ее не заменишь, как платье. Бери, что положено…
В другое время Дуняша вступила бы в спор с тетей Олей (вы думаете, это хорошо — от судьбы счастья ждать?), но сейчас она не произносит ни слова. Все смотрит и смотрит сквозь стены невидящими глазами.