Дверь распахнулась, ударяясь об стену и почти слетая с петель. Фатьма подскочила на месте, чувствуя, как внутри всё холодеет от ужаса, и почти упала под стол, потянув за собой Мирию. Подруга выглядела бледной как кость: пришлось зажать ей рот обеими руками, чтобы не дать закричать, выдать нечаянно неизвестному страшному врагу. Если быть тихими и забиться к самой стене, может, удастся не привлечь внимание. Большая часть посетителей поступила так же, и вовремя — кто-то, пнув ногой случайно подвернувшуюся кошку, шагнул за порог, шатаясь и распространяя странный, неприятный и резкий запах, от которого сводило горло. Он резко усилился, когда за мужчиной — силуэт очертился на фоне широкого окна — вошли другие. Все, как и предводитель, раскачивались, вяло балансируя руками, и после короткого мгновения тишины принялись что-то отрывисто говорить, но что — Фатьма не понимала. Казалось, в их речи есть что-то смутно знакомое, и всё же этого не хватало, чтобы понять смысл. Только задуматься, осторожно выглядывая за край: у кого такое слышала, где, когда?
Подумать о чём-либо ещё она уже не успела. Старейшина поселения поднялся с пола и попытался заговорить с чужеземцами, но те грубо толкнули его, наплевав и на возраст, и на статус. Седой старик, которому оставалось жить не более двадцати сборов урожая, ударился головой об угол стола, упал навзничь и более не двигался. Никто не помог ему: и мужчины, и женщины прятались, не в силах ответить на подступающую угрозу. Кто напал, демоны или люди? Чего они хотят? Что нужно делать, прятаться, бежать, пытаться говорить? Пока мысли метались в голове, главарь покрутился на месте, просунул руку под соседний стол и схватил за волосы девочку — совсем юную, ещё и сорока раз не собрали урожай с того времени, как она родилась. Подчинённые его, проникшие уже вглубь комнаты, развернулись и принялись, наблюдая за развернувшейся сценой, гадко посмеиваться. Жители же, едва дыша, сидели под столами, прикидываясь частью пола или стены. «Неужели никто не вступится?!» — Фатьму охватила волна непонятного, неправомерного, но такого яркого презрения, и она уже собралась сама броситься на помощь, когда один мужчина всё-таки выскочил из укрытия. Девочка потянулась к нему тонкими ручками, но державший её человек сделал несколько быстрых шагов назад, оттаскивая ребёнка за собой небрежно, будто мешок с зерном. Раздался крик, почти писк, единственный смельчак снова попытался пойти в атаку, но был отброшен уверенным пинком, падая и с грохотом сметая на пути стулья. Загородивший спиной выход захватчик, до того стоящий неподвижно, сдвинулся в сторону, вытянул руку, что-то блеснуло и…
Вспышка света.
Громкий щелчок.
Дым.
Тёмная фигура с глухим стуком повалилась наземь. Что-то звякнуло, выпадая из раскрывшейся ладони. Запах, всё это время заполнявший комнату, сменился другим, тоже резким и неприятным, но совершенно не похожим на первый. Стоявшие вокруг враги вмиг замолкли и принялись оглядываться по сторонам. Главарь отшвырнул девочку на дощатый пол и распрямил руку подобно человеку, теперь лежащему в проходе.
— И кто это был? — Его голос стал чётче.
Тишина.
— Кто стрелял?! — Заорал он с такой злостью, что Фатьма дёрнулась на месте. Мирия снова чуть не закричала. Главарь с силой пнул стол. Деревянные ножки громко затрещали. То, что было в его руке — кажется Фатьме, или оно и правда немного блестит? — мужчина направлял то в один, то в другой угол комнаты. — Я всех тут перебью, если сейчас же не объявишься, якорь тебе в ж…
— Ну, ты потише, молодчик. Тут женщин с детьми полно. — Вдруг раздался голос из темноты. Мирия рядом взволнованно толкнула подругу в бок, но та и так всё поняла: вот оно, то самое необычное наречие! Чуть изменённое жизнью здесь, среди пальм и песка, но то же самое, странное и непевучее. И принадлежало оно…
Самый спокойный светляк рискнул тускло засиять, освещая пятачок перед стеной: и в его желтоватом, мутно-зелёном свечении лицо Мэри-Чудачки казалось маской зловещего демона с древних тотемов. Она улыбалась широко, по-детски озорно и уверенно, обнажив неровные крупные зубы, на веснушчатых пухлых щеках плясали жуткие танцы неясные тени. Ноги широко раскинулись по-мужски, удобно выдвинувшись вперёд, чуть повернув набок ступни в тяжёлой чёрной обуви. Одна рука была закинула за спинку кресла, другая же удобно покоилась на коленях, сжимая неизвестный предмет, похожий на тот, что хотел, да так и не успел использовать враг. И из этой неизвестной вещи вился тонкой струйкой сизый дым, растворяясь в воздухе бесформенными клубами.