Не раз я пыталась влезть к ней в душу:
— На самом деле ты не чувствуешь себя счастливой, Лизетта. Тебя что-то беспокоит.
Она широко открывала свои почти черные глаза и отрицательно покачивала головой. Ее утверждение, что она счастлива, было таким упорным, что вызывало недоверие.
Миссис Джермин, хотя и очень расстроенная всем этим, продолжала работать над планом дальнейших действий.
— Что же нам делать с этим ребенком? — спросила она. — Очень необычная ситуация. Мать спасла твою жизнь, а дочь хочет ее разрушить. Но мы не позволим, чтобы это случилось. Мы позаботимся о ней до рождения ребенка, а если будет необходимо, то и дальше. Думаю, она не прочь была бы выйти за тебя замуж, но об этом не может быть и речи. Мы позаботимся о ней, сделаем так, чтобы ей было хорошо. Конечно, нужны деньги. Она вернется во Францию, а за ребенком мы сами присмотрим.
Я всегда удивлялась, как легко устроить дела других, и наверняка миссис Джермин тоже знала это. Дело оказалось не таким уж сложным.
Мы пошлем Лизетту во Францию, обеспечив ее как следует. Ребенок останется здесь, и мы попытаемся забыть это, как сказала миссис Джермин, «неожиданное событие».
Мы все чувствовали себя несчастными. Джоуэн не мог смотреть на Лизетту, в его взгляде сквозила явная недоверчивость. Он никак не мог поверить в то, что является отцом ее ребенка. Я видел, как он усиленно вспоминал дни и ночи, проведенные в том доме.
Возможно, когда он бредил, к нему кто-то пришел… и когда он очнулся, то решил, что это была Марианна.
Но что случилось, то случилось, и должен был появиться ребенок. Выбора не было.
В таких обстоятельствах нечего было и думать о свадьбе. Мы даже не знали, что делать, какой предпринять следующий шаг. Нелегкие наступили времена.
Позвонил Ричард и сообщил, что развод прошел быстро и незаметно, поскольку с обеих сторон не было взаимных претензий и обе стороны желали развестись. Что ж, по этому поводу мне можно было не волноваться.
Но это сейчас было не так важно.
Однажды утром пришло письмо от Бастера Брауна:
«Уважаемый капитан,
я здесь и рад, что получил ваше письмо. Наконец-то. Должен сказать, что с удовольствием приеду к вам.
Какое у нас было время!
Я живу на Ларк-Хилл, служу в армии.
Я приеду в среду и останусь на пару ночей, если вам это не помешает. Думаю, что у вас найдется маленькая комната для старого товарища.
Ваш смиренный слуга Бастер Браун».
Джоуэн обрадовался возможности увидеть Бастера, хотя, как я видела, он весьма задумался над тем, как же объяснить ему приезд Лизетты.
В среду утром он поехал на станцию и привез Брауна.
Я спустилась, чтобы встретить их. Бастер был точно таким, каким его описывал Джоуэн: среднего роста, довольно жилистый, черноволосый, с очень живыми глазами и располагающей улыбкой. — Вы мисс Виолетта, — сказал он. — Должен сказать, что слышал о вас.
Мы провели его в холл. Широко распахнув глаза, он уставился на сводчатый потолок, а за тем принялся удивленно рассматривать гобелены на стенах.
— Провалиться мне! Никогда не видел ни чего подобного.
— Они принадлежали моим предкам… Бастер хотел что-то сказать, но тут на лестнице появилась Лизетта. Оба смотрели друг на друга. Бастер открыл было рот, готовый изрыгнуть какое-нибудь ругательство или проклятье.
Лизетта побледнела. Затем послышался ее сдавленный голос:
— Бастер! — Она сбежала вниз и повисла на нем.
— Ну, — проговорил он, — успокойся.
— О, Бастер, Бастер, — заплакала она. Браун крепко обнял ее и взглянул на Джоуэна.
— Она живет здесь, — объяснил тот. Лизетта же плакала и смеялась:
— Ты приехал. Я знала, что ты приедешь. Приедешь за мной…
Это было спасение.
Лизетта была просто без сил после всего, и мы отправили ее отдохнуть.
Бастер подробно рассказал нам, что произошло.
— Это настоящая история для книги. Такой поворот событий… Приезжаю повидаться с вами и вдруг встречаю Лизетту! А было все так. Мы ведь жили там, и Лизетта… эх, лакомый кусочек… Не правда ли? Естественно, мы полюбили друг друга, такова человеческая натура. Затем мы уехали. Я часто думал о девочке. За ней ведь нужен уход. И просто волнуюсь по поводу этого маленького… Понимаете, сэр, — обратился он к Джоуэну, — вас это не касается.
Джоуэн рассказал, как Лизетта неожиданно приехала к нам.
— Вот это еще та нервотрепка! Вы никогда не были и рядом с ней…
— Но трудно было не поверить. Временами, когда я лежал без сознания… Порою мне казалось, что Марианна…
— Вот она баловала мальчиков. Такая уж она уродилась. Относилась к вам как к ребенку. Она ложилась рядом, прижимала вас к себе и убаюкивала… Но Лизетта… нет. Мать следила за ней, и нам приходилось встречаться украдкой. — Бастер опечалился. — Думаю, что это мой малыш. Мальчуган. Наполовину Лизетты, наполовину мой. Предстоят небольшие хлопоты.
В первый раз за это время я безудержно расхохоталась.
В течение двух дней Бастер принял решение.
Он женится на Лизетте, так как любит ее, и позаботится о ней.
— Подумать только! Приехать сюда и обвинять вас! Представьте только, как взъярилась бы Марианна, узнав об этом… Девочка многое знала о вас. Помните, вы рассказывали? Лизетта сказала мне, что не знала, что делать. Она не знала, как найти меня, и потому решила свалить все на вас. Да, натворил я…
Мы радовались, что Бастер приехал к нам. Миссис Джермин очень полюбила его, и не только потому, что он явился нашим спасителем в очень сложной ситуации.
— Вы должны приехать к нам, как только кончится война, — сказала она ему.
— И привезу с собой жену и малыша, — ответил он.
Миссис Джермин приступила к делу. Бастер и Лизетта должны были пожениться через три недели.
— А то, — добавила она деловито, — состояние Лизетты нельзя будет не заметить.
Медовый месяц молодые должны были провести в усадьбе Джерминов.
Миссис Джермин была так благодарна Бастеру, что тот появился — словно бог из машины — именно в нужное время, что готова была молиться на него. Она простила Лизетту за обман, потому что понимала ее отчаянное положение. И к тому же Лизетта была почти ребенком.
И снова жизнь стала прекрасной.
В феврале того славного сорок пятого года была отпразднована двойная свадьба. После нее мы с Джоуэном провели неделю в Девоне, а мистер и миссис Браун были гостями миссис Джермин.
В газетах писали об окончательном поражении Германии. И наш премьер-министр собирался в Ялту на встречу с президентом Рузвельтом и маршалом Сталиным.
Мы провели прекрасный медовый месяц. Погода была неласковой, но мы были вместе. Война вот-вот закончится, и нам не придется вновь слышать сигналы воздушной тревоги и завывание сирен.
Приходил конец нашему горю, страданию и тревоге.
В мае Лизетта, к радости мужа, родила ребенка.
Они с Бастером жили в Лондоне, и, хотя Бастер служил в армии, он уже думал о том, где и кем будет работать после войны.
У них была небольшая квартира, и Бастера часто отпускали домой, потому что он был молодоженом. На континент уже никого не посылали. Война в Европе закончилась.
Они гордились своей девочкой, которую назвали Викторией, потому что родилась она в год победы.
Никогда не забуду тот день в мае 1945 года. Люди вышли на улицы, а на балконе Букингемского дворца можно было увидеть короля, королеву и принцесс. Премьер-министр обратился к народу:
— За долгую нашу историю не было дня более великого, чем этот.
Мы с Джоуэном вернулись в наш отель. Кошмару пришел конец. Долгие дни ожидания канули в прошлое.
Мы были вместе, а перед нами сияло светлое будущее.