— Просили позвонить на кирпичный завод, — сказала Наташа, когда он вошел в свой кабинет.
— Ну здоров, здоров! Как живу? Бегаю, кручусь, верчусь. Такая наша жизнь. — Замолчал, сморщился, почесал голову, даже привстал и снова плюхнулся в кресло. — Ну, понял, Алексей, понял. Лады!
Но ведь от этого тоже не уйдешь. Все это тоже она, жизнь. Ну одному отказал, от этого отвернулся, от другого — и останешься один, а один в поле не воин. Алексей Алексеевич, он чем хорош? Деловой мужик. Хваткий руководитель. И человек свой. Кирпичный завод в Цыгановке, рядом с Казенником, а получи без дружбы хоть один кирпич. Черта с два! Надо поддерживать дружбу. Да и в конце концов… самому как? Он что — приговоренный? День и ночь вертеться? Отдых тоже ведь нужен? Или он не нужен директору? Где ж тогда взять силы для воспроизводства? Где, Михал Михалыч? Не надо быть рабом собственной совести! Директор кирпичного завода хочет отметить свой день рождения, приглашает в лесополосу. В пятницу, то есть сегодня, уезжает на ночь в Калмыкию за раками. В воскресенье приедет, вареных привезет, красных, горячих, целый бидон. Ну что ж, раки так раки.
Давайте, Михал Михалыч, везите Димку к старикам завтра, а не в воскресенье, как собирались, вечерком отвезите, потому что суббота — день рабочий, тут суббот не бывает, и воскресенье — тоже рабочее, тут и воскресений не бывает у директора. Отвезете, а вечером в ту же субботу вернетесь, сорок километров — не дальний путь. Зато в воскресенье, опять же вечерком, часам к пяти-шести, — в лесную полосу. И ребят захватите с собой, главных специалистов. Алексей-то Алексеевич с ними приглашал, со специалистами.
Вот и суббота. Поехали. Димка рядом сидит, приподнимается, чтобы лучше смотреть на дорогу, заваливается на сиденье, ничего не видит. К отцу пристает.
— Убери руку, — говорит отец. — Не лезь к баранке.
— Почему?
— Потому что мешаешь вести машину.
— А дай я поведу.
— Подрасти сперва.
— А Володя подрос?
— Подрос. Он у нас жокей. Видал, как на коне летает?
— На Тагильде?
— На Тагильде. И на другой может.
— А на машине может?
— Пока нет. На мотоцикле может.
— На мотоцикле и я могу. И на машине могу.
— Убери руку.
Володя сзади сидит, книжонку читает. В разговор не вмешивается.
Пронеслись мимо раскорчеванных полей, рыбхоз готовит площади под новые водоемы. Выворочен с корнем гигант тополь, комель с корневищем горой поднялся, торчит в небо… Пошли зеленые поля, смесь посеяна, магар, горошек и что-то еще. Провода бегут над головой по левой стороне, вдоль канавы. То опускаются, провисают, то опять поднимаются перед столбом. Щурки сидят на проводах. Машина — ближе, птицы взлетают, отлетят подальше вперед и снова садятся, ждут машину, но близко не подпускают. Перелесочек заструился на горизонте, марево на нем играет, чуть в сторонке башня на синем небе прорисовалась, силосная, а может, на ферме водонапорная.
— Володя, — Михал Михалыч оглянулся на старшего, — бураки в бригаде у вас закончили?
— Пропололи, — отозвался сын, не подняв головы.
— Как ребята, не устали?
— Привыкли.
— Не обижают вас?
— А кто?
— Ну мало ли.
Володя не ответил. Пускай читает.
— На конюшне был?
— Был.
— Ну и что там?
— А что?
— Ну как что? Может, из жеребят заболел кто, может, с конями что. Мало ли?
— Нормально.
Ага, читает. Ну читай, читай. Отцу некогда, хоть ты читай.
— Чего ты там читаешь?
— Золототрубов. О Буденном.
— На конюшне взял?
— Да.
Вот и Томузловка.
— Володя, выйди ворота открой.
Но уже услышана машина, сами открываются ворота, отец из-за них показался. Голова почти целиком седая, а лицо розовое, разогретое, что-то, видно, по двору делал.
Въехали. Кинулась мать, запричитала над Димкой, на руки его, поставила на землю. Молодец. Приехал. Но Димка застрочил по двору, в базок, на дерево полез, с дерева на крышу сарая.
— Дима! А ну сорвешься! Слезай оттуда!
Куда там. Два котенка прыснули за Димкой, на дерево, оттуда на крышу, сразу своего признали. Володя помог отцу выгрузить из багажника какие-то свертки, канистрочку пятилитровую отнес на кухню. И важно скрылся в хате, в комнаты пошел. Читать, конечно. Там тихо, прохладно. Сиди на мягком диванчике и читай.
Мать, немного расплывшаяся, вытерла запаном руки, поздоровалась с сыном, поцеловала директора в щеку. Провела рукой по лысине. Волосики, Миша, уходят, уходят.