— Но мне не нужны они! Я не хочу стать такой как Вы!
— Я не спрашиваю, чего ты хочешь, — спокойно сказала она, — силы уже твои.
— Но зачем же Вы тогда звали меня сюда?
— Я не могла отпустить их на таком расстоянии. Все те вороны — они только и ждали этого.
— Что это значит? — спросила я, запутавшись.
— Твои сны не были снами. Ты моя наследница. Я ухожу, и силы мои мне больше ни к чему. Если бы у меня не было наследников, то вороны устроили бы тут битву, разорвали бы мои силы на куски. Но мы с тобой соединены прочной нитью, и они бы не остановились, пока не вырвали бы наши силы из тебя до последнего кусочка!
— Что же изменилось сейчас? — спросила я, пытаясь разобраться.
— Сейчас ты рядом, и между нами нет ворон, — ответила она, как будто это было элементарно.
— При чём здесь вообще птицы?
— Разве ты ещё не поняла? Птицы — это другие, такие же как мы. Пока мы с тобой находились далеко друг от друга физически, те из них, кто был между нами, чувствовали, что я ухожу. А сейчас между нам никого нет, в этой деревне только мы с тобой.
— Но ведь… Но ведь Вы умерли, — сказала я, надеясь, что мои слова не разозлят её.
Губы женщины растянулись в улыбке.
— Тело — это не главное. Я оставалась тут, потому что знала, что ты придёшь.
Вдруг я вспомнила мамин рассказ, и эмоции захлестнули меня, заставив забыть об осторожности.
— Вы убили своего сына!
Она нахмурилась, но продолжала смотреть на меня так же.
— Эта была моя ошибка. Я не знала, что он уже привязан более крепкой нитью.
— Вы имеете в виду, что не верили, что он любил маму?
— Нет, не то. Противостоять моему призыву могла только кровная привязанность. Это ты держала его. Я расплачивалась за эту ошибку двадцать лет, и продолжаю платить до сих пор.
— Я не такая как вы! Я не ведьма! — закричала я. — Мне не нужны Ваши силы! Скажите, как мне от них отказаться?
Несмотря на мои крики, она оставалась спокойной.
— Тебя никто не заставляет быть такой, какой ты меня считаешь. Но ты в точности такая же, какой была я в твои годы. Всё в твоих руках. Только ты способна решать, кем ты станешь.
— Мне всё равно, что Вы думаете! — воскликнула я. — Я ухожу.
— Но ты ведь пришла за этим, — сказала женщина и бросила мне мяч, непонятно откуда взявшийся у неё в руках.
Я рефлекторно поймала его. Вдруг мяч начал растворяться у меня в руках, излучая мягкое свечение. Я подняла глаза на женщину, и увидела, что она точно так же растворяется в воздухе, становясь всё прозрачнее, пока совсем не пропала. В тот же момент исчез и мяч, а в руках я почувствовала тепло, растекающееся по всему телу.
Я открыла глаза. В саду было темно. Над ветками начало светлеть небо, и от холодного ночного ветерка по спине пробежали мурашки. На мне были шорты и майка, в которых я легла спать.
Сон продолжался? Пытаясь проснуться, я щипнула себя за руку. Блин! Синяк будет! Ничего не понимая, я начала искать выход из сада, и при тусклом свете звёзд с трудом нашла забор. Доска была сдвинута, как в детстве, но пролезть было сложнее. Подгоняемая страхом, я, наконец, пролезла сквозь щель в заборе, и встала, окруженная крапивой.
— Катя! Катя! — услышала я вдали мамин голос.
— Катя! — вторил ей голос тёти Светы.
Что я скажу им, когда они найдут меня тут?
Я раздвинула руками высокую крапиву, но не ощутила жжения. Это было больше похоже на тепло, живительное тепло. Я почувствовала, что растение делится со мной энергией.
— Катя! — раздалось уже ближе.
Выбравшись на дорогу, я поспешила навстречу маме.
— Господи! Как ты меня напугала! Куда ты ушла одна среди ночи?! — закричала мама, подбегая и обхватывая меня руками.
— Мам, всё в порядке, — сказала я. Голос мой звучал на удивление спокойно. Да и чувствовала я себя теперь очень спокойно.
— Точно? — спросила она, вглядываясь в моё лицо.
— Точно. Пойдём.
Подбежала тётя Света, её муж и ещё двое каких-то людей. Все смотрели на меня настороженно и молчали.
— Извините, что заставила Вас беспокоиться, — сказала я. — Просто мне не спалось, вот и вышла прогуляться.