— Совет отряда решил прикрепить к Коле Болотину отличника Валерия Громова, — объявил Рома Голицын. — Варвара Ксенофонтовна целиком одобряет наше решение. С Громовым мы уже говорили: он обещает помочь Болотину. Обещаешь, Валерий?
— Конечно, обещаю, — воскликнул Валерий. — Честное пионерское! Можете, ребята, не беспокоиться. Считайте, что переэкзаменовка уже сдана!
— Ишь, какой ты быстрый, — усмехнулся Рома Голицын. — «Считайте, что переэкзаменовка уже сдана». Смотри, Валерий, и я, и ребята знаем тебя. Не получится ли так, что сгоряча пообещаешь, а потом — подведешь и Колю и весь отряд?
— Я, кажется, еще никого не подводил, — обиделся Валерий.
— Ну, хорошо, — согласился Рома Голицын. — Значит, так и запишем в протокол.
…Но с тех пор прошло много дней, а Валерий так и не начал заниматься с Колей.
— Знаешь, Коля, — смущенно говорит Валерий. — Завтра мы с тобой начнем повторять по-настоящему. А сегодня — пойдем в кино, — он достает из кармана два билета. — Как раз успеем после 12-ти часового сеанса вернуться домой, поесть, а потом — на стадион.
— Завтра, завтра, — ворчит Коля. — Сколько раз уж ты говорил — завтра?..
Валерий чувствует себя неловко. В самом деле, как-то так получается, что занятия все откладываются и откладываются.
Коля колеблется. Вообще-то говоря, надо заниматься. Раз решил — так решил! Его слово — закон. Но как назло, почему-то именно сегодня особенно хочется в кино. А впрочем, до начала сеанса остается еще почти час. Может быть позаниматься, а потом уж пойти в кино?
— Брось! — говорит Валерий. — Несерьезный подход! Кто это занимается так мало?
«Да, — думает Коля. — Я же твердо обещал себе повторять полтора часа в день. Не меньше! А остается всего сорок пять минут. Нет, мое слово — закон! Уж лучше начну завтра, а то получится вроде и занимался, а вроде — и нет. Обман какой-то!»
Коля тщательно закрывает окно, убирает спички на шкаф, дает Игорьку кусок сахара и берет с братишки клятву, что тот не будет плакать и шалить, спокойно подождет Таню.
— Хо, чуть не забыл, — перед самым уходом восклицает Валерий. — Знаешь, что я вчера у Мишки выменял на треугольную марку Гватемалы? Ни за что не угадаешь!
Коля и не пытается отгадывать: у Валерия страсть ко всяким обменам, прямо-таки болезнь. Меняет все на все: Жюль Верна на фонарик, фонарик — на живую мышь, мышь — на коробку пистонов.
— Клей ЛБФ-3 выменял! — сообщает Валерий. — Универсальный! Клеит все: стекло, фарфор, гипс, дерево и даже железо. Во!
— Ну, насчет железа ты приврал, — спокойно объявляет Коля.
— Приврал? Я? Ничего подобного, — горячится Валерий. — Хочешь, пойдем испытаем?
Коле нравится эта идея. Только, что́ бы склеить?
Ребята шарят по комнате. Ага, вот разбитая чашка — Таня разбила; вот целлулоидный пупс — Игорек оторвал ему голову; вот стеклянная вазочка для варенья с отбитой ножкой и гипсовая статуэтка Пушкина с отбитой рукой.
А где бы взять что-нибудь металлическое? Коля быстро осматривает кастрюли на кухне. Так и есть! Вот эта эмалированная миска вполне подойдет. Она, правда, не дырявая, но на дне в одном местечке отскочила эмаль и металл уже совсем истончился. Конечно, тут все равно скоро будет дырка! А пока — можно проковырять миску отверткой и наклеить заплату. Профилактический ремонт, как говорит шофер, дядя Степа.
А то потом, когда миска сама потечет, может быть клей уже кончится — и тогда выбрасывай миску на помойку.
Коля быстро укладывает разбитую чашку, пупса, вазочку и Пушкина в эмалированную миску и друзья через три ступеньки сбегают по лестнице к Валерию.
Вдруг в миске что-то жалобно звякает.
— Так, — говорит Коля. — Вазочку кокнули…
— Да она все равно уже была кокнутая, — утешает Валерий. — Заодно все склеим!
— Ой, мальчики, — восклицает Филомена Архиповна, открывая им дверь. — Что это вы принесли?
Комнаты у Валерия большие, но кажутся маленькими, так тесно они заставлены. Прямо не комнаты, а комиссионный магазин! Чего здесь только нет! Коля всегда удивляется: зачем этот хрупкий столик на одной ножке — к нему боязно даже прикоснуться; или вот эти низкие мягкие пуфики, на которых никто никогда не сидит — неловко, сгибайся в три погибели. А вот два стеклянных шкафчика и в них полным-полно самых разных чашек, блюдец, вазочек. Однако, из этой посуды никто не ест и не пьет. Для украшения она, что ли?
А на стенах — картины, ковры и зачем-то еще тарелки.