— Почему не поправил? — строго спросил тренер.
И тут-то оказалось, что, во-первых, у Валерия нет даже молотка, не то что клещей и шила, а во-вторых, если бы инструменты и были — толку мало, так как Валерий никогда в жизни не сапожничал, не знал даже, как подбить набойку на каблук. Надставить кусок кожи — невыполнимая задача для него.
«Белоручка» — дружно решили ребята.
Тренер поручил Коле обучить Валерия этому нехитрому делу.
На следующее утро Коля, захватив инструменты, спустился во второй этаж, к Валерию.
Инструменты у Коли хорошие — крепкие, остро заточенные, с удобными ручками. Мальчик хранит их в плотной брезентовой сумке от противогаза. Клещи, сверла, отвертки, напильники — наследство от отца, который был лекальщиком. И хотя Коля не очень ясно представлял себе, что это за профессия, но от соседей и родных знал: отец считался опытным, искусным мастером. И мать, наблюдая за Колей, часто думала, что у него руки в отца: ловкие, сильные, умелые.
Дверь Коле открыла Филомена Архиповна. Наверно, она недавно встала. На ней был пестрый шелковый халат с таким множеством вышитых птиц и рыб, что огромный, сердитый и важный кот Паулюс то и дело трогал халат лапой. Очевидно, хотел закусить этими рыбешками.
Мальчики взялись за работу.
Коля, показывая товарищу, как срезать острым ножом кожу, чтобы шипы получались одинаковые, конической формы, удивился: Валерий не умел даже по-настоящему держать нож. Лезвие то врезалось глубоко в шип, то скользило, лишь царапая кожу. Работа не клеилась. Вдобавок, мать Валерия ходила вокруг и то и дело испуганно приговаривала: «Ой, нож! Ой, порежетесь!» А когда нож затупился, Валерий совсем растерялся: как наточить его?
— Оселок-то у тебя есть? — спросил. Коля.
— Оселок? — Валерий даже не понял, что это такое.
«Вот это да, — удивленно думал Коля, точа нож о металлический край кухонной плиты. — Ведь Валерий и в самом деле белоручка! А я и не подозревал!»
Глава VI
ТАНЯ
Руководитель легкоатлетической секции, Вера Ивановна Клюшкова, стояла возле беговой дорожки, наблюдая, как тренируются мальчики и девочки, ее ученики.
Четверо подростков выстроились вдоль белой черты, пересекающей черную гаревую дорожку. Одно колено у бегунов опущено на землю, носки ног упираются в специальные деревянные колодки (для лучшего толчка).
По команде стартера мальчики сорвались с места и, все увеличивая скорость, стремительно помчались вперед. Но пробежав метров 20—30, бегуны остановились, возвратились и снова опустились возле белой черты.
Они отрабатывали старт.
— Шире мах руками! — сказала Вера Ивановна одному из учеников. — Держись свободно. У тебя мускулы рук скованы и весь ты словно связанный.
По сигналу стартера мальчики вновь понеслись вперед.
— «Засиделись!» — сказала Вера Ивановна двум паренькам. — Замедленная реакция!
Это значит — бегуны взяли старт не одновременно с сигналом, а чуть-чуть позже, всего на какую-нибудь десятую долю секунды, но все-таки запоздали. А бегуну нельзя терять ни мгновения.
Вера Ивановна сама опустилась на одно колено и показала ребятам, как надо резко и стремительно брать старт.
Потом она ушла в сектор для метаний, где тренировались пять девочек. Они поочередно входили в круг, делали резкий, быстрый скачок и, подавшись всем корпусом вперед, толкали ядро.
Вера Ивановна молча наблюдала за метательницами.
Ей двадцать шесть лет, она — невысокая, тоненькая. Трудно даже поверить, что эта хрупкая на вид девушка входит в первую десятку сильнейших легкоатлеток страны.
Вера Ивановна внешне почти не отличается от своих учениц. И не удивительно, что однажды пожилой зубной врач, накладывая ей щипцы на больной зуб, сказал:
— Не бойся, девочка!
«Девочка!» — так нередко называли ее незнакомые люди в трамвае, кино, на стадионе.
А Веру Ивановну это очень огорчало. Она — тренер, то есть учитель, воспитатель. Как же может быть учителем «девочка»? Кто ее будет слушаться?
Она даже срезала свои тоненькие русые косички, чтобы казаться солиднее. Но это мало помогло.
Многие старшие товарищи-тренеры и спортсмены называли веселую смешливую Веру Ивановну просто «Верочкой», не догадываясь, конечно, что этим очень расстраивают ее.
Девушка долго крепилась, но однажды прямо на совете тренеров, смущаясь и запинаясь, попросила всех преподавателей впредь называть ее при учениках только по имени и отчеству.