— Неуместные шуточки, гражданин, — строго сказал он Ленскому. — И кто вы такой? Жилец, который сознательный, сидит в своем доме, а не лезет в чужие дела. Да и что вы конкретно предлагаете? Чтоб мальчишки совсем исхулиганились?
— Я мастер спорта, — вежливо ответил мужчина. — А дела эти не чужие. Воспитание детей — наше общее дело. Предлагаю: не запрещать футбол, а, наоборот, послать ребят учиться в детскую спортивную школу, в футбольную секцию. Способные мальчики…
— Способные?! — негодующе закричали окружающие. — Окна они бить способны! Это да! И без того от футболистов житья нет, а тут еще какая-то «футбольная» школа! Тогда совсем хоть выезжай из дома…
— А у вас, на дворе, я думаю, надо устроить спортивную площадку, — спокойно продолжал Ленский. — Двор большой, место как раз очень подходящее…
Управхоз возмущенно перебил его.
— Только мне и занятий — строить спортплощадку! Вы что́, не знаете, как в Ленинграде за войну жилищный фонд пострадал? Тут ночей не спишь, неизвестно, за что раньше хвататься: то ли фасад штукатурить, его осколками совсем изрешетило, то ли кровлю менять, то ли воду из подвалов выкачивать. А вы еще со спортплощадками!
— Спортплощадки тоже нужны, — спокойно говорит управхозу Ленский.
— А ребят, — обращаясь к матерям, добавляет он, — разрешите зачислить в нашу спортивную школу. Ручаюсь — они и заниматься лучше станут, и шататься без дела не будут.
— Ой, что вы, — восклицает Филомена Архиповна, прижимая к себе сына. — Лерик такой слабенький, недавно хворал…
— Вовсе я не слабенький, — вырываясь из объятий матери, протестует Валерий. — Отец сколько раз говорил: у меня вполне крепкая эта… как ее?.. Ну, основной закон?.. Конституция! Вполне крепкая конституция!
— Нет, я тоже сына не пущу, — говорит Колина мать. — У меня ведь их трое, детей-то: эти вот, — показывает на Таню и Колю, — да еще маленький. Муж на фронте погиб, а я по двое суток в поезде. Проводник. Они сами и едят, и убирают, и уроки готовят, и за меньшим присматривают. Где уж Коле еще на футбольные занятия ездить?!
— Да я успею! Честное слово, все успею! — упрашивает Коля.
Ленский долго беседует с матерями. Уже ушли из конторы и старуха, и дворник, и две жилички, и управхоз, а Ленский все еще убеждает мамаш.
— Знаете, какие три предмета Михаил Иванович Калинин считал самыми важными для школьников? — спрашивает Ленский.
— Наверно, русский язык, математику? — неуверенно догадывается Филомена Архиповна.
— Так! А третий?
— Историю… географию… — подсказывает Ирина Петровна — мать Коли и Тани.
Ленский отрицательно качает головой.
— Химию? Физику? Иностранный язык? — спрашивает Филомена Архиповна.
Ленский все также качает головой.
— Да больше и предметов-то нет?! — недоумевает Ирина Петровна.
— Есть! Есть! И очень важный, — хитро улыбаясь, говорит Ленский. — Калинин утверждал: три главных предмета в школе — русский язык, математика и физкультура. Да, да — физкультура! Без родного языка и математики не усвоишь никаких других знаний. И без физкультуры тоже ничего не усвоишь: будешь болезненным, вялым и хилым. А больному — не до наук! Да и какой из него строитель коммунизма?!
Коля и Валерий гордо переглядываются.
«Здо́рово Ленский доказал, — думает Коля. — Теперь маме некуда деться!»
— А Ворошилов знаете, что сказал о таких вот противниках физкультуры, как вы? — спрашивает Ленский.
— Да что вы нас все цитатами бьете? — слабо защищается Филомена Архиповна.
— Ворошилов сказал, — говорит Ленский, — что человек, не занимающийся физкультурой, словно решил обязательно состариться к сорока пяти годам. Выходит — не только детям, но и вам самим следовало бы поиграть в волейбол, поплавать, покататься на велосипеде…
— Нет уж, куда нам! — вздыхает Филомена Архиповна. — Заняты день-деньской…
«Ты-то уж занята! — думает Валерий. — Платья перед зеркалом по два часа примеряешь…»
— Климент Ефремович загружен работой побольше и вас, и меня. Не так ли? — говорит Ленский. — Однако, он выкраивает время бегать на лыжах. И как бегает! В пятьдесят лет молодых обгонял! Значит, и вы можете найти часок-другой для спорта…
— Нет. Пусть лучше ребята резвятся. Попробую отпустить сына в вашу футбольную школу, — сдается Ирина Петровна.
— Но если братишка будет некормленный, или еще какой непорядок — пеняй на себя, — говорит она Коле. — Заберу из футбола — и конец.
Мать Валерия тоже, в конце-концов, нехотя соглашается.
— А я? — чуть не плача, обращается к Ленскому Таня.