«Если в парах все смотрят на девушек, то, похоже, меня из – за Йена просто не замечают» – поймала я себя на мысли. На самом деле в глубине души, я счастлива, что на меня не обращают внимание. Я к нему не привыкла. Столько людей и все смотрели бы на меня. Но как же меня раздражает, что все смотрят на Йена!
«О чем я думаю?» – спрашиваю я саму себя и метаю взгляд на Йена. Он шел, глядя прямо, лишь изредка отвешивая фальшивую улыбку проходящим мимо. А потом его карие глаза смотрят на меня и награждают теплотой. У меня загорелись уши.
Киоски с жареным на палочках мясом сменяли яблоками в карамели, тоже на палочках. Неизменно это сопровождалось бокалами шампанского. Йен завернул к одному из обслуживающих, который только разлил по стеклянным флюте соломенный напиток. Он попытался заплатить ему, но выяснилось, что в честь праздника это бесплатное удовольствие. Йен угощает меня, обворожительно улыбнувшись. Я, машинально схватив тонкими пальцами за ножку, уткнула нос в бокал и хмельноватый запах ударил в нос. Выпив без удовольствия, я поставила бокал на место.
Мы с Йеном шли по течению толпы, прочь от центрального фонтана. И хотя его включают пару раз в году, все стремились выйти из улочек на булыжную мостовую. Река, через которую перекинулся мост, воняла цветущими водорослями и чем – то еще. Но запах никого не смущал. Ведь это самое лучшее место, откуда можно увидеть салют.
На свободной площадке готовились музыканты. Их было четверо, каждый выкладывал со своей стороны квадратную площадку из бумажных фонарей. Неожиданно ко мне подбегает мим и вручает цветок. У него был целый букет совершенно разных цветов, но из всех, точно по насмешке судьбы, он дает мне лилию. Я так и застываю с ней в руке, а мим убегает дальше одаривать прохожих. Вскоре у каждой дамы рядом со мной по цветку.
Я вздыхаю. Сначала цветок в руках напоминает мне о сестре. А потом я переношусь в воспоминания о том, как отмечала праздник Весны в прошлом году. В теплицах в Округе откуда я родом в это время тоже цветут растения. В Округе люди тоже выходят праздновать на улицу. Однако я с Маркусом всегда отмечали этот день в теплицах. Ведь именно там я чувствовала себя словно на другой планете. Зелень сочных листьев и нежные бутоны, у которых листки тонкие точно крылья бабочек. Благоухание роз, лилий порой дурманило голову. Но этот аромат был живым. Никаких надушенных дам, никаких спиртных выхлопов. Только жизнь.
Импровизированная сцена музыкантов тем временем готова, и квартет играет музыку.
– Ты здесь? – Йен отвлекает меня от потока мыслей. Я киваю ему. – Ты всегда такая задумчивая?
Я смотрю на него из – под своих черных ресниц с такой тоской, что Йену становится не по себе. Ведь это он предложил сходить на праздник, пытаясь развеять грусть. Еще чуть – чуть и мне показалось, что я расплачусь – глаза стали сильно увлажненными.
– Прости, думаю, у меня не получится веселится, пока я знаю, что моя сестра там, – я невпопад тыкаю пальцем, а проходившая мимо дама, случайно попавшая под этот выпад недовольно вскидывает бровями.
Йен приобнимает меня.
– Эй, эй, эй. Все будет хорошо, я обещаю. Я помогу тебе найти твою сестричку, и уже к концу недели ты будешь с ней у себя дома.
От упоминания о доме и предстоящем воссоединении у меня затеплилось в груди.
– Я не хотел, чтобы ты все выходные сидела с кислым лицом у меня дома. Думал показать тебе, как у нас бывает красиво. Смотри, все горит, – Йен показывает на окружающие бумажные фонари. – А совсем скоро будет салют. Ты когда – нибудь видела салют?
– Не видела – признаюсь я. Я всегда хотела увидеть салют. И вдруг слова Йена или неожиданно сменившийся мажорный репертуар музыкантов с веселой композицией подействовали. Мне стало чуточку легче, и я позволяю себе по – настоящему улыбнуться за весь день.
– Вот, так – то лучше, – Йен улыбнулся ей в ответ и показал ямочки – тебе так идет улыбаться! И еще я хотел сказать, что платье тебе тоже очень идет. Ты выглядишь лучше всех.
Я заливаюсь краской, мои щеки вспыхивают и горят. А меж тем Йен приближается так, что мне стало трудно дышать.