– Меня зовут Говард. Я пережил пожар, врачам пришлось убрать мою ногу, – осветители направили луч на него, – Но Пролайферы и Корпорация спасли меня.
Мои глаза округлились, а нижняя челюсть медленно отвисла. На сцене находился привлекательный молодой человек, тело его представляло из себя гору накаченных мышц. Рубашка почти разрывалась на груди, а закатанные рукава только подчеркивали сильные руки. Укороченные брюки открывали ноги: одна из них казалось точно оторвана от автоматона.
– Мне поставили протез на левую ногу, усовершенствовали меня. Благодаря тому, что я был верным последователем Пролайферов, Лаборатория согласилась поставить мне совершенно бесплатно протез и теперь я могу ходить.
Он лишь слегка прихрамывал на искусственную левую ногу. Я была удивлена: «Неужели такие чудеса под силу Лаборатории? Интересно, что они еще умеют?»
И следующим ответом на ее вопрос стало выступление ученых из Лаборатории. Они говорили совершенно непонятным языком о стволовых клетках, нано – частицах, генной инженерии, о новых возможностях и экстракорпоральном оплодотворении. Лора на этих словах оживилась. Говорили они немного, но достаточно поверхностно. Но даже эти перечисления «по волнам, а не глубинам» того, чем занимается Корпорация и что может стать доступным для Пролайфера, показались мне довольно сложным, хотя и заинтересовало.
– Я уверен, у публики появились вопросы! – жизнерадостно подытожил ведущий и отвел микрофон в сторону, хитро поглядев на выходящую из – за кулис фигуру, – а ответит на них Директор Экспериментального отдела Клебсиелла Блекнисберг!
Люди горячо бравировали, желая поскорее задать насущные вопросы, пока сложные слова окончательно не вышли из головы. Я же, просто стояла в ступоре. Мне не послышалась. Да вот она, передо мной: в синей юбкой карандаш, белоснежной рубашке и такого же цвета разъехавшейся до ушей улыбке, которую подчеркивала алая помада.
– Здравствуйте! Я рада вас всех видеть здесь и с удовольствием, отвечу на все вопросы. Не стесняйтесь, задавайте!
Люди начали поднимать руки. Ну почему все до нее не делали так? Почему никто не смотрел в толпу, не выискивал вопроса? Да, на мне была шляпка, прикрывающая хоть немного лицо. Да, вопросы я задавать не стремилась, пожалуй, кроме одного. О да, как я хотела бы это сделать. Поднять руку, мне передали бы микрофон, я сняла шляпку и спросила бы: где моя сестра?
Но моим грезам пришел конец, когда я вернулась вновь в душный серый зал. А вернулась я из – за высокого и писклявого голоса женщины лет тридцати на вид. Весь вопрос я не услышала, лишь обрывок:
– …как вы это прокомментируете?
Клебсиелла продолжила улыбаться, кивнула и сладким голосом запела:
– Спасибо за вопрос. Безусловно, вы правы, рождаемость в последние десять лет упала на восемьдесят семь процентов. В этом году по данным статистики Округов родилось не более восьмерых детей естественным способом. Город является административным центром для четырнадцати Округов. Вот так, можете сами посчитать. Даже на Округ не приходится по ребенку.
«В этом году родилось всего лишь восемь детей? Восемь детей из всех округов?»
– И чего же нам ждать? Вымирания?
Клебсиелла еще больше улыбается. Нет, она усмехнулась, и едва прикасаясь к накрашенным губам, прикрыла рот. Я точно это видела.
– Из года в год, из месяца в месяц одни и те же вопросы. Я знаю, вам всем страшно. Хуже того, присутствующих здесь объединяет не дань и желание помочь будущему, а страх перед ним. Вы думаете, что люди исчезнут, исчезнут как вид. Вы опасаетесь, что не сможете оставить после себя след. Но этого не случится, дорогие мои, – и в подтверждение ее слов впервые за все время чьих – то выступлений со сцены на задней ее стенке выскользнула голубоватая проекция, которая обступила слева и справа Клебсиелу. Лучи голограмм попадали и на толпу, но они быстро упорядочились. Директор оказалась окруженная пространственными моделями Города. Небольшая модель подробно повторяла план Города, каждую его постройку и каждый закуток. Интересно, откуда такая подробная информация о его устройстве? Клеб была великаншей среди этих искусственных сооружений.
Толпа ахнула, некоторые продолжали щурится от световых мерцаний, ведь в зале было достаточно темно, даже не смотря на падающий луч света на сцену.