- Здесь все просто, мальчик мой. Разделение общество существовало всегда. Стоит ли плодиться низам, чтобы обрекать их детей на очередные страдания? Корпорация не плодит рабов, а позволяет тем, кто может иметь детей! Господа и дамы все равно отдают куча денег на благотворительность, на создание вечного парового двигателя, который вот уже двадцать лет не могут даже на чертеже изобразить, так почему бы не отдать деньги на более вероятное и стоящее дело? – заговорил Санчос, старик, который казалось еле передвигался на своих двоих. Он был слаб и немощен, немного сгорблен, но голос его звучал властно и звучно – и лишь небольшая хрипота в голосе выдавала в нем пожилого человека.
– Конечно, они, богачи, кидают деньгами на посещение собраний Трансгуманистов, где молятся какому-то их единому и всеобъединяещему богу (будто для этого мало церкви и воскресных дней), другие кидают мешки к ногам метрономных массонов, ищущие всякий скрытый смысл в его ударах. Пусть лучше спонсируют Корпорацию, глядишь, может когда-то люди и перестанут подыхать от последствий Ядерной Зимы – повторил мысль Ларри, он никогда не говорил первым и присоединялся за предыдущим оратором. Его бегающий взгляд скользил от одного брата к другому, словно он ждал пока кто-то перехватит эстафету. Но остальные молчали.
– И тем не менее, это не отменяет похищения ребенка, - выпустил плотное кольцо дыма Отец – это низкое действо.
– Может, кто-то что-то неправильно понял или не так был осведомлен? – усмехнулся Акула и начал очень медленно, стряхивая пепел с окурка. Он сидел рядом с Отцом, Отец позволял сидеть Акуле и никогда другому, даже старому Санчосу. Остальные должны были стоять полукругом. За спиной Акулы и Отца никогда никого не было.
– Корпорации как представители Отсека Здравоохранения от Высшего Совета, согласно опять же указаний Высшего Совета, имеют право забрать ребенка, наложить Взыскание за несоблюдение обязательств. Мы должны соблюдать правила точно омерту в Братстве. Если запрещено использовать пластиковые материалы – нельзя, если сказано приводить на обследование – надо слушаться – продолжил Акула и широко улыбнулся. Непонятно, улыбнулся ли он искренне или же продемонстрировал свои заточенные зубы как знак угрозы.
– Легко так говорить, когда находишься в сговоре с главой Экспериментального Отдела, - Йен задохнулся, но следующий вздох его был необычайно легок и свободен, – с Клебсиеллой Блекнисберг.
Рей, стоявший чуть поодаль и наблюдавший за представлением, растерялся. Растерялись и присутствующие. Он поймал непонимающий взгляд Отца, заинтересованный взгляд Санчоса, он видел, как опешили его друзья – Дандри, Ло и боявшийся смотреть на него Шанкро. И лишь лицо Акулы, прикрытое маской безразличия, не выдавало ничего.
– Повтори, щенок? В чем ты меня обвинил? – зашипел Акула.
– Я знаю, ты находишься в сговоре с Клебсиеллой, защищаешь все незаконные дела и программиста заказала именно она, чтобы это выглядело как случайное убийство, а не преднамеренное в здании Корпорации – продолжал выпаливать Йен.
Отец поднял и потер бровь.
– Знать – недостаточно, - сложил в замок руки Акула, - сможешь доказать?
– Йен, мальчик мой, это очень серьезное обвинение, - подал голос Отец – одно дело обвинить весь мир и совсем другое – кого-то из Братьев, тем более, обвинить меня.
– Я не обвинял тебя! – единственное, о чем жалел Йен, это об утрате отношений с Отцом. Отец придумывал судьбу для каждого из братьев, нет, он был даже не Отцом, он был самим Богом для Йена, но сейчас после этих слов, похоже, Бог отвернется от него. У Йена выступили на глаза слезы от отчаяния.
– Обвинил, если обвинил Акулу – он моя правая рука, он мой помощник, он мой Брат! А вы все - мои дети. Я доверяю моему Подручному как самому себе.
– Но мне, мне ты тоже верил когда-то? – надеялся Йен, его карие глаза наполнились слезами.
– Верил, но ты обманул нас, обманул меня. Ты хотел уйти от нас. Ты пользовался нами, брав оружие, аппаратуру. А сам был со своей женой, которая и не жена тебе вовсе.