Машина свернула вправо и ушла с трассы на небольшое шоссе, уходящее вглубь лесного массива. Высокие заснеженные ели замелькали вдоль дороги. Мякину пришла в голову сумасшедшая мысль:
«Вот водила завезёт в чащу и — стук по голове, и ограбит. Тук — и нет меня».
— Тук — и нет меня, — повторил он вслух.
Таксист, не отрывая взгляда от дороги, спросил:
— Отдыхать?
Мякин, услышав чужой голос, вернулся в действительность и односложно ответил:
— Да.
Ему совсем не хотелось развивать эту мысль об отдыхе, но водитель, видимо, вырвавшись с загруженной трассы на пустую дорогу, жаждал общения.
— В санаторий. Это хорошо. Я вот не был в таком заведении уж лет десять.
К неудовольствию Мякина, эта фраза таксиста явно приглашала к продолжению разговора. Мякин долго размышлял, как ответить. Сказать, что он впервые будет отдыхать в таком заведении, ему показалось как-то несолидно для его возраста. Соврать, что это его не первая поездка в санаторий, тоже было неудобно, и он пробурчал что-то неопределённое:
— Отдыхать хорошо, даже зимой.
— Зимой даже лучше: народу меньше, — сразу же согласился таксист. — А там у вас тем более. Заведение шикарное.
Мякин догадался, что водитель знаком с его санаторием. Ему, наверное, известно, что отдых там дорогой, и Мякин решил не уточнять, что ему этот дорогой отдых достался бесплатно в виде премии за хорошую работу.
— Да, там неплохо, — ответил он.
К счастью для Мякина, дорога завиляла среди лесных холмов — и водитель замолчал, сосредоточившись на вождении. Мякин взглянул на часы: по его расчётам, они скоро должны оказаться у цели. Он ещё раз вспомнил, какую сумму ему назвала супруга, чтобы заплатить таксисту, и, удовлетворённый тем, что поездка скоро закончится, откинулся на сиденье.
Дорога сделала последний крутой поворот, и машина остановилась у глухих железных ворот. Из будки выглянул охранник. Таксист опустил стекло дверцы и строго крикнул:
— Заезжаем!
— Фамилия? — спросил охранник.
Мякин с заднего сиденья ответил:
— Мякин.
— Как? — снова спросил охранник.
— Мякин к вам заезжает, — громко повторил таксист.
Охранник скрылся в будке, и через несколько секунд ворота начали медленно открываться. Машина прокатила по дорожке к большому белому зданию и остановилась у широкого крыльца. Мякин как-то суетливо сунул водителю деньги и выбрался наружу. Таксист молча достал чемодан и сухо произнёс:
— Хорошего отдыха.
Мякин ответил: «Спасибо» и, поднявшись на крыльцо, открыл стеклянную дверь.
Просторный вестибюль встретил его тишиной и неожиданным уютом. У больших окон расположились громадные комнатные растения. Рядом с ними кресла и диваны как бы приглашали посетителя отдохнуть на фоне сочной зелени. Прямо у дверей за стойкой почти незаметно скучал солидный дядька в тёмной форме с табличкой на груди.
Мякин, несколько растерянно повертев головой, обратился к дядьке:
— Я вот приехал. Мне куда?
Дядька встрепенулся, ожил и, радостно улыбнувшись, произнёс:
— Здравствуйте. Мы рады приветствовать вас в нашем санатории. Оставьте ваши вещи здесь и пройдите в кабинет… — Дядька назвал номер и, продолжая широко улыбаться, указал рукой, куда Мякину следовало пройти.
Мякину понравилось радушие дядьки, и, хотя некоторая насторожённость, присутствовавшая в нём почти всю дорогу, ещё не прошла, но предчувствие хорошего обхождения с ним в санатории стало Мякина расслаблять. Он перестал вертеть головой, осматривая интерьер холла, и неожиданно для себя уверенно двинулся по направлению, указанному дядькой. В коридоре он вступил на мягкую ковровую дорожку и сосредоточился на номерах дверей, дабы не пропустить номер нужного кабинета. Навстречу ему попалась парочка санаторных жителей с удовлетворёнными, расслабленными лицами, в одеждах, явно указывающих на то, что они только что посетили какие-то процедуры, и хотя парочка почти не обратила на Мякина никакого внимания, в их спокойных взглядах он обнаружил отсутствие постоянной тревоги, которая ощущается в глазах горожан, спешащих по утрам занять свои рабочие места.
В указанном кабинете ему довольно быстро оформили необходимые бумаги, и буквально минут через пять-десять миловидная медсестра с добрым круглым лицом проводила Мякина до его номера, кратко изложила, что ему надлежит сделать в ближайшее время, и удалилась, пожелав ему спокойного отдыха в его номере, который, как он сам себе представил, теперь на двадцать дней станет его домом.