Николас издал низкий грудной звук и разорвал поцелуй, переместившись так, что положил голову рядом с моей. Я могла ощутить его отрывистое тёплое дыхание у своего уха и что его сердце колотилось так же сильно, как и моё. Минуту спустя он поднял голову и стал вглядываться в меня своими тёмными глазами.
— Я должен идти.
Расстройство и обида ярко вспыхнули в моей груди.
— Хорошо, — хрипло прошептала я.
Он простонал и легонько упёрся лбом в мой лоб.
— Господи, Сара, не смотри на меня так или я никогда не смогу уйти.
— Я не хочу, чтобы ты уходил.
— Знаю, но ты не готова к тому, куда это ведёт.
— Я...
Я хотела возразить, но он был прав. Плен нескольких страстных поцелуев не сделал меня готовой зайти дальше. Дело не в том, что я считала, что необходимо ждать замужества или что-то типа того. Я просто не чувствовала, что была готова к такому уровню интимности.
Он откатился, и лёг на спину рядом со мной. Я услышала глубокий вдох, и затем он рукой дотянулся до моей ладони.
— Прости за то, что случилось перед отъездом. Я не лучшим образом справился с этим и мне ненавистно, что я оставил тебя расстроенной. Я знаю насколько важно тебе найти Мадлен, и я должен был понимать, что ты надеялась быть там, когда мы привезли бы её. Но я всё же рад, что прислушался к интуиции и не взял тебя с нами. Миссия оказалась суровой.
Я знаю.
— Я боялась за тебя.
Я почувствовала, как он развернулся ко мне лицом, и я повернула голову, чтобы наши взгляды встретились.
— Вот так я чувствовал себя всё время, пока искал тебя, — угрюмо произнёс он. — Я боялся, что нечто причинит тебе боль раньше, чем я найду тебя.
— Прости.
Он резко выдохнул.
— Я хотел бы объяснить, как это ощущается, эта потребность защитить тебя, и как меня сводит с ума, когда ты в опасности. Связь — часть меня — нас — и я не могу просто взять и отключить это. Понимаешь, что я хочу сказать?
Я одарила его печальной улыбкой.
— Я пытаюсь понять, но это сложно. Поставь себя на моё место. Как бы ты себя чувствовал, если вдруг потерял свою свободу и люди постоянно говорят тебе, что надо делать? Я не хочу быть избалованной и чтобы за мной приглядывали. Я не слабая, и я так просто не ломаюсь.
— Я знаю, что ты не такая, — он поднял наши соединенные руки и прижал их к своей груди. — Твой дух и независимость делают тебя тем, кто ты есть, Сара, и я ни за что в жизни не хочу отнимать у тебя это.
Я не ответила. Как я могла сказать ему, что его ограничения уже потихоньку делали это?
— Всё что я знал на протяжении очень долго времени, это как быть воином и как командовать другими. Это работало и на всём остальном в моей жизни. Потребовалось время, чтобы понять, что с нами это не сработает.
— Ты это понял, да? — поддразнила я его, и его ответом стала улыбка, смягчившая повисшее в комнате настроение. — Как думаешь, ты когда-нибудь сможешь оставить это в прошлом, эту чрезмерную опеку?
Он снова вздохнул.
— Я никогда не перестану беспокоиться о твоей безопасности, но думаю, станет легче.
— Когда я докажу, что могу защитить себя, ты станешь относиться ко мне как к другому воину?
Он тихо рассмеялся.
— Я могу с полной уверенностью сказать, что никогда не буду видеть в тебе одного из других воинов. Но я попытаюсь быть менее деспотичным. И когда ты покажешь, что готова к заданию, я не помешаю тебе выйти на него. Я готов поручиться, что мне это не понравится, но я не буду тебе препятствовать.
— Спасибо.
Это был маленький шажок, но единственный в верном направлении. Как же я хотела поделиться с ним своим секретом, но я не хотела рушить этот момент. Скоро.
Он выпустил мою ладонь и поднял руку над моей головой. Мне не требовалось большего, чем это приглашение и, сместившись, я прижалась к его боку, положив руку ему на грудь. Он погладил мои волосы, что часто делал, и я блаженно вздохнула.
— Хочешь поговорить о Ванкувере? — поинтересовалась я спустя несколько минут тишины.
— Позже. Прямо сейчас я просто хочу обнимать тебя.
Моя грудь переполнилась чувствами. Как я могла сказать "нет" на это?
Глава 17
— Думаю, мне начинает нравиться Калифорния, — Джордан прислонилась к ограде патио на заднем дворе дома. — Я могла бы к этому привыкнуть.
Я сделала глубокий вдох, наблюдая, как волны бьются об берег под нами.
— Я скучала по океану, когда была в Весторне. Там красиво, но ничто не сравнится с океаном.
— Это заморочки ундины?
У меня вырвался смешок.
— Нет, думаю, это просто заморочки Сары.
Минуту она хранила молчание.
— Ну, так, когда ты собираешься рассказать мне, что произошло после возвращения Николаса из Ванкувера?
— Ничего не произошло, правда.
Она одарила меня хитрющей улыбкой.
— Совсем ничего, да? Так вот почему я видела, как перед завтраком он уходил из твоей комнаты тем утром?
— Он приходил повидаться со мной, как только приехал, так как знал, что я переживала за него.
— Я так понимаю, ты не раскрыла ему свой секрет, раз уж крыша до сих пор на доме.
Я шумно выдохнула.
— Я хотела, но затем он начал говорить о связи, и насколько она сводит его с ума, когда он считает, что я в опасности. Он пока ещё не готов узнать всё. Я бы хотела, чтобы он был готов, поскольку мне ненавистно утаивать это от него.
— Связи довольно сложны для понимания, исходя из того что я видела и слышала, и полный ад для мужчин. Со временем он успокоится, может быть, лет так через десять, или двадцать.
— Может быть.
Она подтолкнула меня плечом.
— Что не так? Тебя навестил сногсшибательный воин в предрассветный час. Почему ты не улыбаешься до ушей?
Я прикусила губу, задумавшись о нашем с Николасом разговоре, состоявшемся два дня назад.
— Иногда мне интересно, как много из того, что он испытывает ко мне, исходит от связи. Я знаю, она делает мужчин покровительственными, и Тристан говорил, что из-за связи мужчины могут переживать довольно-таки сильные эмоции. Что если нет никаких "нас" вне этой связи?
Джордан усмехнулась.
— Ты что слепая? Этот мужчина без ума от тебя. И, несомненно, ты по уши влюблена в него.
— Я знаю, он заботится обо мне. Но он никогда не говорит о своих чувствах, за исключением как сильно он беспокоиться о моей безопасности.
— Парни ненавидят говорить о своих чувствах, — она снова улыбнулась. — Кстати, Николас больше похож на "человека дела", а не слов.
Я покачала головой.
— Не со мной. Он вовсе не торопится.
— Он направился прямиком в твою спальню, когда вернулся. По мне так, что-то не очень похоже на медлительность.
Жар затопил мои щёки.
— Мы ничем таким не занимались, кроме как поцеловались. Ему нравится меня обнимать.
Она рукой накрыла своё сердце.
— Николас Даньшов любит целовать и обнимать тебя. Ах ты бедное, бедное создание, — она театрально вздохнула. — Где я с тобой ошиблась?
Я толкнула её.
— Забудь всё, что я тебе сказала.
Я наслаждалась каждой проведённой с Николасом секундой, неважно, что мы делали. Но я бы всё отдала, лишь бы он сказал мне, что его чувства не ограничивались инстинктами заботы и защиты. Я слишком сильно его любила. Что если он никогда не будет испытывать ко мне таких же чувств? Хотела бы я быть достаточно смелой, чтобы рассказать ему о своих чувствах и выразить надежду, что он ответит мне взаимностью. Но я не была смелой, и моё сердце не вынесет, если он не разделяет моих чувств.
— Жалкая же мы с тобой парочка, да? Мы каждый день находимся в обществе таких сексуальных мужчин-воинов, и ни одна из нас ничего не получает.
Обрадовавшись, что разговор был уведён в сторону от меня и Николаса, я сказала:
— Что случилось с тем воином-египтянином, который тебе понравился – тот, что с большим мечом? Как его звали?
— Хамид, — на секунду её взгляд стал мечтательным, но потом она тяжело вздохнула. — Он уехал в Лос-Анджелес раньше, чем мы смогли ближе познакомиться.
— Ох, как жаль.
Она широко улыбнулась.
— Не переживай. Я увижу его снова, уж я это в этом постараюсь.
Рассмеявшись, я развернулась, вновь переведя взгляд на воду. Бедный Хамид. Этот мужчина и понятия не имел, что его ожидало.
— Всё хотела у тебя спросить, — произнесла Джордан спустя несколько минут. — Ты толком не рассказала о встрече с Мадлен в Ванкувере. Каково это было, наконец, встретиться с ней лицом к лицу?
— Странно. Она выглядит на наш возраст.
— Как и все остальные, кого мы знаем.
Я пожала плечами.
— Знаю, но всё иначе, когда это твоя мать.
— Очень жаль, что у тебя не было шанса поговорить с ней до того, как она сбежала.
Я кивнула.
— Наверное, мне не следует удивляться, но я до сих пор не могу поверить, что она удрала подобным образом.
— После всего, что я о ней слышала, могу поверить в это, — она умолкла, и я посмотрела на неё.
— Что?
Она перенесла свой вес с одной ноги на другую.
— Я тут думала. Что случится, если мы найдём Мадлен, а она не захочет ничего нам рассказывать? Или вдруг окажется, что на самом деле она ничего не знает о Магистре?
— Почему тогда она скрывается, если ей ничего не известно?
— Не знаю. Почему бы ей не рассказать своему отцу и не позволить ему уничтожить Магистра? Ей не пришлось бы больше скрываться, будь он мёртв.
Я не могла ответить на это. За последние несколько месяцев я задавалась этим вопросом множество раз. Вероятность того, что Мадлен возможно и не знает личность Магистра, являлась единственной, которую я не стала бы рассматривать. Я бы не смогла.
— Вот вы где.
Я развернулась и увидела Десмунда, широким шагом шагающим по лужайке в нашу сторону; на нём были джинсы и тонкий серый свитер, который плотно прилегал к его мускулистому телу. За несколько месяцев, прошедших со времени как он оправился от болезни, он вернул своё прежнее воинственное телосложение, и его кожа снова приняла здоровое сияние. Сегодня его волосы были убраны назад в конский хвост, в выгодном свете показав его красивые аристократические черты.