Я ему ни на грош не поверила. Насчет пламенной любви, нежной страсти и всего такого прочего. Получит наследство и избавится от захолустной жены, и хотя, пожалуй, жизни лишить, у него смелости не хватит, но уж в монастырь меня запереть — так это запросто. Нет уж, благодарю покорно. Ему я ответила, что нужно соблюсти срок траура, а затем уж говорить о будущем. А дон Алонсо при мне ехидно посоветовал братцу еще раз обдумать, стоит ли жениться на женщине, чьи мужья умирают с пугающей быстротой. И добавил, что сделает все от него зависящее, чтобы мне не досталось ровным счетом ничего из наследства Педро. На том мы с ним и расстались. А дон Диего остался поддержать меня в моем горе, а заодно и присмотреть за дядюшкиным замком, как бы чего ни пропало. С ним задержался и Энрике д’Андуэн, внук старой графини и закадычный приятель наследника престола и самого дона Диего, как оказалось. Энрике с самого своего приезда неровно ко мне дышал, а уж как все разъехались, так и вовсе за мной приударил. Был он высокий, красивый малый, черноволосый, черноглазый, с залихватской морской серьгой в ухе. Да еще ближайший приятель наследника престола. По всему было видно, церемониться с дамами он не привык, женщины сами на него вешались, и знатные и простые. Ну, уж и я с ним была любезна. Мне он показался куда как приятнее дона Диего, да и куда как искреннее. Как знать, не сумеет ли он мне помочь, заступиться за меня перед королем или перед наследником, когда эти двое, каждый по-своему будут пытаться увести у меня наследство. Так что первые месяцы траура провела я в компании дона Диего и Энрике. А еще сама я составила ежегодный отчет его величеству о делах пэрства, что Педро не успел отправить. Писать мне помог падре Игнасио. Он же мне и объяснил, что в завещании Педро указано, что все, чем он владел, достается в равных долях мне и одному из его племянников, в том случае, если мы поженимся, и наши дети будут носить фамилию Альтамира. Если же по каким-либо причинам, его племянники откажутся выполнить его волю, Педро распорядился так, что я остаюсь владелицей всего состояния до своей смерти, либо до нового замужества, когда все перейдет во владение того из его племянников, у которого будет больше детей. Сказать по правде, меня это вполне устроило бы. Жить в АльмЭлисе мне нравилось, а замуж я больше решила не ходить. Во всяком случае, за дона Диего.
Дело было за малым: отвратить дона Диего от мыслей о женитьбе. Способ выбрала я самый простой и приятный — приняла ухаживания Энрике. Только не тут-то было. Пробрать дона Диего оказалось не просто. Он и виду не подал, и предложил вместе съездить в Ордению на турнир. Энрике так и загорелся. Я засомневалась — как-никак со дня похорон Педро прошло всего четыре месяца. Дон Диего сказал, что турнир будет скромным по случаю придворного траура по иноземному королю, отцу принцессы Мессалины, да и к тому же, я смогу заказать службу по покойному Педро в его любимой часовне монастыря святой Жанны Северной.
Втроем мы и поехали. Я еще ни разу не была на настоящем турнире. Сказать по правде, я и правил-то толком не знала, да и смотрела больше по сторонам, чем на ристалище. Королева, даром, что иноземка, носит наше платье и говорит так, что чужеземного выговора почти не заметно. Дочки ее, принцессы, девицы видные, в теле. Принц Вердер тоже крепкий молодой мужчина, уже с брюшком, добродушный, и улыбка хорошая. Его жена, герцогиня де Круа, настоящая красавица, только больно надменная. Жаль, не было ни короля, ни наследника престола с женой — очень уж хотелось мне на них посмотреть. Зато вся остальная знать была в сборе. Канцлер Хуго де Монтиньяк — низенький, толстый, с маленькими глазками. И дочка у него такая же. Герцогиня Анриетта Граэр, маленькая, худенькая, глаза злые. Дочь гроссмейстера, высокая, одетая по-мужски, больше похожа на парня. Наш пэр, граф Ланкастер, со своей надутой дочерью, графиней Вердериной, герцог Лонгвиль, мой сосед, и много других, кого я видела в первый раз. Встретили мы и дона Алонсо с невестой, молчаливой черноволосой девушкой откуда-то с севера. Чувствовала я себя там не очень-то уютно, среди всех этих надменных сеньоров, которые усердно делали вид, будто им ни до кого в мире дела нет. А тут еще дон Алонсо громко меня поприветствовал:
— Дражайшая тетушка, приехали в Ордению помолиться об упокоении души любимого супруга. Презрев все преграды, нарушив вдовье уединение в срок траура. Этот турнир, вероятно, причиняет вам немало неудобств, отрывая от благочестивых молений.
Вокруг язвительно захихикали. И хотя я каждое утро ходила в церковь и заказывала службы по Педро и Филиппу, в тот момент я почувствовала себя неверной вдовушкой из тех представлений, что дают на ярмарках. И Энрике совсем некстати расхохотался рядом.
После этого у меня пропала всякая охота любоваться турниром. Напрасно Энрике уговаривал меня не дуться и звал посмотреть состязания лучников на реке. По завещанию Педро мне нужно было пожертвовать крупную сумму монастырю святой Жанны Северной, туда я и отправилась. Настоятельница приняла пожертвование, долго говорила о христианском смирении и благочестии, о покорности воле божьей, о том, что господь, дважды отняв у меня супруга, очевидно, назначил мне высокую миссию — искупить грехи обоих в этом мире своими молитвами и постригом. Она уговорила меня остаться к заутрене и посоветовала прислушаться к божьему промыслу. Утром выяснилось, что моя повозка сломана, и мне пришлось остаться еще на один день. К вечеру повозку не успели починить, и я осталась до утра. В конце третьего дня мне стало казаться, что меня упорно удерживают в монастыре, внушая мысль о том, чтобы навсегда остаться в его стенах. Чем дольше я оставалась там, тем больше меня терзала мысль, что тут не обошлось без дона Алонсо и дона Диего. Вскоре один из них и появился. Дон Диего с любезной улыбкой сказал, что заглянул в монастырь, прослышав, что я тут, спросил, собираюсь ли я принять монашество, или все-таки согласна на его предложение руки и сердца. В последнем случае мы можем обвенчаться прямо здесь и сейчас.
Выбор у меня был небогатый. Монастырь или замужество. Я ему ответила, что замуж решила не выходить из уважения к памяти Педро, а по поводу пострига мне нужно подумать и принять окончательное решение. Когда я решу, я извещу мать настоятельницу или приеду сама. Очень жаль, ответил дон Диего, но отсюда вы выйдете только в одном случае — в качестве моей супруги. Я уже нащупала рукой распятие, мысленно моля Господа простить мне грех, который я собиралась совершить, ударив дона Диего по голове, когда в двери ворвался Энрике.
Эта поездка надолго отбила у меня желание посещать монастыри. И общаться с доном Диего. И путешествовать без охраны. Зато я была очень благодарна Энрике. Он спас меня, появившись, что называется в самый последний момент. Больше того, он обещал похлопотать перед наследником, что было очень важно для меня, ведь дон Алонсо после той встречи на турнире все-таки подал королю жалобу, требуя вернуть его семье Альтамира. Король сам пожаловал замок и земли Педро за верную службу и так же легко мог забрать у меня, если посчитал бы нужным. Я боялась, что тем все и кончится.
На свадьбу принцессы Ирен в столицу я не поехала, соблюдая срок траура. Энрике отправился один, и его долго не было. Потом умер старый король, а потом Энрике прислал за мной, чтобы я ехала к нему в Круавиль.
В Круавиле я остановилась во дворце д’Андуэн. Энрике пропадал где-то в море, и в ожидании его возвращения, я немного навела порядок в доме, подготовила угощение, наняла уличных музыкантов, ну и, конечно, заказала себе пару новых платьев.