Эолис беспокойно поёрзал и сглотнул слюну от остроты темы, в которую вылился их разговор.
Что там за варвары живут в этом их Ливеноре? Что значит «нечего бояться»? Да это же страшно до ужаса. До трясущихся поджилок. Когда ты неоперившийся птенец, а тебя оценивают, насмехаются, сравнивают с другими. Это же как первое выступление на сцене. Только вместо зрителей — ты и… ее ожидания.
— Очень понимаю этого парня, — отозвался дроу. — Лично я в свой первый раз качественно… облажался.
Два ошарашенных глаза уставились на него в немом испуге. В глубине изумрудной топи плескалось желание знать подробности, замурованное в саркофаге приличий. От собственного признания Эолис почувствовал лёгкий румянец, но в озорстве охватившего его куража решил всё-таки рассказать…
Глава 18
Эолис
Гвилисс молчала. Разглядывала его лицо в слабом свете и не проронила ни слова. Следом за искрой любопытства в её глазах вспыхнуло сочувствие. Нет, конечно, она не станет расспрашивать. Тактично переведёт тему, но дроу не желал менять направление их беседы. В щепетильных вопросах, которые они обсуждали после отбоя, всякий раз повышался градус.
Это было ещё одной извращённой пыткой, способом притронуться, не касаясь. Если ей вдруг станет некомфортно, Эолис тотчас прекратит, а пока…
Эльф начал издалека. Рассказывая, вспоминал сам далёкие дни, которые к своему облегчению, он оставил позади.
— Как ваши мужчины заявляют о своём желании… к женщине? — спросил он эльфийку. — Что они говорят? Как просят позволения?
Нахмурившись, Гвилисс закусила губу.
— Они… — сощурившись, старалась подобрать слова. — Говорят об обладании. Заявляют что-то вроде «позволь сделать тебя своей».
Ответная откровенность щекотала нервы. Гарцевала по телу уколами сотни невидимых игл.
— Сделать своей… — повторил он, пробуя слово на вкус. — Звучит… безапелляционно. Светлые эльфы не очень дипломатичны в этом вопросе, верно?
Гвилисс усмехнулась без тени смущения или робости. Дроу явно давал понять — рядом с ним ей не требовалось облачаться в доспех благочестия.
— Что же тогда у вас? — поинтересовалась Гвилисс. — Как тёмный эльф выражает свои… чувства?
— О, мы говорим о преклонении, — ответил Эолис с ноткой самодовольства. — Обычно это звучит как «позволь поклоняться у алтаря твоего совершенства».
— Действительно, — хихикнув, эльфийка закрыла рот ладошкой. — Весьма дипломатично и… поэтично. Пожалуй, нашим мужчинам стоит поучиться у вас искусству любовной риторики.
Лёжа на мехах, Эолис изобразил шутовской поклон.
— Добро пожаловать в Вольмонд. Вашему владыке впору задуматься над… обменом знаниями.
Гвилисс тихо рассмеялась.
— Хотела бы я видеть лицо Эрлиона Ливенорского, услышь он твоё экстраординарное предложение.
— У Эрлиона Ливенорского восемь сыновей, младшего из которых он отдал в мужья весьма экстравагантной даме, — о правителе Ливенора командир кое-что слышал. Грех было теперь не блеснуть знаниями. — Что-то мне подсказывает, вашего владыку не напугать щепетильными предложениями. Что касается меня, — напомнил дроу. — Мне юному, едва вышедшему из-под родительского крыла, рассказали о необходимости будущего… преклонения. Но не объяснили, как именно это положено делать. Разумеется, я знал что-то об этом в двух словах, но не более.
— Удивительно, — тихо произнесла эльфийка. — Мне всегда казалось, что мужчины буквально рождаются с этим… знанием. Нет, правда, не смотри на меня так, — едва эльф открыл рот, чтобы возразить, Гвилисс строго зыркнула на него. — Действительно, мужчинам известно больше даже если у них нет опыта.
— Всё может быть, — Эолис поднял руки в капитулирующем жесте, — но мне, знаешь ли, не хватило врождённых данных.
— Не могу не спросить, как ты пережил это? — Гвилисс повернулась на живот и подперла щёку ладонью, выразив готовность внимать повествованию.
— Когда перед… свиданием старшие мужья красили мне глаза, — командир повернулся на спину, заложив руки за голову, и, рассказывая, смотрел на эльфийку снизу вверх. С этого ракурса её молочная шея и чёткие линии подбородка были видны особенно хорошо. — Они, представь себе, мне сочувствовали.
— Сочувствовали?
Дроу ухмыльнулся.
— О, да! Они говорили, что это сложно. Что "богиня" капризна, а алтарь требователен. Что мало кто выходит из этого испытания без шрамов. В прямом и переносном смысле.
В памяти всплывали обрывки фраз, запахи благовоний, насмешливая физиономия со слегка приподнятой бровью и атмосфера опасности. Гвилисс ждала, не торопила.