Эолис стал моим личным оппонентом в вопросах высоко философских. Иногда его мнение совпадало с моим, но подчас он рассуждал совсем иначе. Его умозаключения казались ошеломительными, в искривлённой картине мира он видел свою истину. Когда я не понимала его и начинала спорить, дроу восклицал «Шавасх’арин!», что означало «Проклятые небеса!» и принимался объяснять мне, как маленькой.
После подобных дискуссий требовалась передышка и мы начинали болтать о чепухе.
— Скажи ещё что-нибудь на вольмондском, — подначивала я. — Что-то более длинное. Мне хочется понять, каков ваш язык на слух.
Эльф сидел, скрестив ноги, и я впервые близко увидела его стопы. Узкие, чуть вытянутые, аккуратные. Поёрзав, Эолис приосанился и гордо продекламировал:
Н'зет'лоривараун,
К'тикс'кала зан'атир,
Шара'нириэльт'эрталон,
Мелирил'корт'эль'фейт…
— И что это означает?
— Это поэма, — с самодовольным видом ответил дроу. — Стихотворение о двойственности нашего существования, о защитной дымке, которая нас окружает, о солнце, которого боимся, и в то же время о потенциале величия.
— Удивительно, как много ты знаешь! В Вольмонде мужчинам недоступно образование, но ты очень просвещён.
— Меня учили отцы втихаря от матери, — от похвалы дроу, кажется, возгордился ещё сильнее. — Они жили при старой власти, были образованы.
— При старой власти? — нахмурилась я. — То есть так было не всегда?
— Не всегда, — подтвердил он. — Женщины занимали и продолжают занимать главенствующее положение, мужчины носили и продолжают носить одежды, скрывающие лица, но раньше нам было позволено больше. Эльфы, несогласные с положением дел, существовали во все времена и в конце концов образовались группы борцов с… неравенством. Они называли себя «Отшельниками» и занимались примерно тем, чем занимаемся сейчас мы.
— Я читала краткую историю Вольмонда, — на этот раз знаниями захотелось блеснуть мне. — И знаю, чем закончилась их борьба.
— Разгромом, — добавил Эолис не без грусти. — После падения оппозиции, укрепилась власть архаичных политиков и мужчинам ещё сильнее урезали права.
— Они потерпели неудачу, но их дело живёт.
— Несомненно, — заверил дроу. — Мы учли ошибки прошлого, у нас больше сторонников, действуем мы, уж надеюсь, более осмотрительно. Но не грусти, — Эолис улыбнулся, заметив моё состояние. — Оставь прошлое в прошлом. Ты, кажется, хотела составить впечатление о мелодичности вольмондского языка? Так каков твой вердикт?
Искусно переведённая тема заставила меня улыбнуться в ответ.
— Толкование, которое ты привёл мне на всеобщем языке, прозвучало куда поэтичнее вашего квакающего наречия, — поддразнила я.
— Ах, квакающего! — скрестив руки на груди, эльф принял нарочито оскорблённый вид. — По-моему, кто-то не отличает жемчуг от гальки. Тогда прошу, продемонстрируйте, Гвилисс Торальфин, красоту ливенорского говора.
Хихикнув в ладошку, я так же приосанилась и прочитала нараспев короткий отрывок из «Книги звёзд».
— Лариндэ оринге, байилле олоссэ наллоним лима.
— Ну и? — послышался демонстративный фырк. — Что означает это ваше слащавое «лалалэ»?
— «Прощай, прекрасная моя, пусть сияющая звезда ведёт тебя».
Эолис закатил глаза, но тут же рассмеялся, заразив меня своим весельем. Мы долго хохотали, перебрасываясь глупыми шутками и пародируя друг друга. В такие моменты я забывала о своем заточении.
Смех мой быстро прекратился, когда дроу бросил как бы между делом:
— Ах, да, Гвилисс, должен предупредить тебя. Завтра я покину подземелье. Во время моего отсутствия жильё остаётся в твоём полном распоряжении.
Эолис посерьёзнел, в его глазах не осталось проблеска былого ребячества. Исчезла улыбка и с моего лица.
— Наверх? — единственное, что спросила я. — На поверхность?
— Да, — согласился он, заворачиваясь в войлок.
— Надолго?
— Не знаю.
Почему-то в душе зашевелилась паника. Присутствие Эолиса рядом давало ощущение безопасности, никто из мятежников ни словом, ни взглядом не вырызил презрения.
Но что будет с лагерем в отсутствие руководителя?
Заволновавшись, я задала единственный вопрос, который хотела задать тысячу раз.
— Тогда… может… ты отпустишь меня домой?
Дроу замер и посмотрел на меня таким — таким! — взглядом, что я, вякнув глупость, успела пожалеть.