— А ты? — друг вытаращил глаза. — Разве мы не планировали вернуться вместе?
Эолис затянул ремни седельной сумки, поправил флягу с водой, положил в карман пузырьки репеллента от ядовитых пауков и быстрым движением взобрался на лошадь.
— Поеду по другому пути. Прибуду на три дня позже, не более. Хочу проверить состояние тоннелей.
… и заодно побыть наедине с собой. В голове у эльфа творился кавардак: душа выла, сердце ныло и гребаная метка жгла ладонь.
— Всё в порядке? — Юан нахмурился, посмотрев пристально командиру в глаза.
— В полном, — отчеканил эльф.
Ответу товарищ не поверил, но всё равно утвердительно кивнул.
Отсалютовав собратьям, Эолис тронул поводья и направил лошадь в сторону Южных тоннелей. Эльфы-дроу почти не использовали эти тропы из-за обилия пауков. Этот путь мятежники создали для того, чтобы запутать следы. Лазутчик, впервые оказавшись в подземелье, не сможет самостоятельно отыскать дорогу, скорее попадёт в ловушку шепчущего ткача, мелкого паукообразного, чьи шёлковые нити обладают гипнотическим эффектом.
Вспомнив о ткаче, командир достал репеллент, капнул на одежду и на гриву лошади. Запах этого снадобья, отпугивал всех восьмилапых тварей, кишащих в подземелье.
Эолис поморщился. Гадкая вонь ударила в нос.
В глубине тоннеля воздух был особенно затхлым, паутина липла к одежде и волосам. Свет флуоресцентного кристалла выхватывал из темноты склизкие стены, увешанные коконами. В особо узких проходах приходилось прорубаться мечом сквозь паучьи гобелены.
Пробираясь по подземным коридорам, Эолис погрузился в свои мысли. Он думал о метке на ладони, о дриаде, наложившей её, о договоре, который ему пришлось заключить. Думал о борьбе, о мятеже, о надежде на свободу, которая с каждым днем казалась все более призрачной. И вспомнил о книгах, спрятанных в седельной сумке. Вернее о той, кому он эти книги вёз.
С Гвилисс у него не было будущего. Она не поддержит его дело, не останется в подземелье добровольно. Да и зачем? Такой, как она, не нужно воевать. Вернее сказать, Эолис не хотел бы рисковать её жизнью даже ради самых благих целей.
Весной. Она вернётся весной. Дроу возьмёт с неё клятву, что она не покажет послу-менталисту лиц, не раскроет имён. Исказит воспоминания. Промолчит, соврёт. Уедет в Ливенор вместе с мужем и будет далеко от Вольмонда, когда мятежники начнут своё кровавое предприятие… Если Эолис выживет — что вряд ли — он будет вспоминать Гвилисс.
О, да, непременно будет.
Богиня Полнолуния мудра. Она показала Эолису женщину, о которой он мечтал. Которой, как он полагал раньше, не существовало в мире. Великая Богиня сбила с эльфа спесь, подразнила сладким и спрятала так высоко, что не достать.
Что ж, воспоминаний ему будет более чем достаточно.
Под копытами лошади перекатывались камни, звуки далеко и громко отдавались эхом.
Кристалл впереди вспыхнул ярче, озаряя небольшой грот. В центре его росла колония светящихся грибов, источавших мягкое, фиолетовое сияние. Эолис спешился, позволив лошади отдохнуть и пощипать мох у подножия, сам же он присел на сырой камень, достал из седельной сумки флягу и сделал несколько жадных глотков. Вода была теплой, чуть солоноватой, но жажду утоляла.
Командир собирался глотнуть ещё, но услышал знакомый ползучий отзвук. Судя по медленному перебору лап — тварь приближалась крупная. Тарантул или пещерный кноп.
Дроу похолодел. Резким движением он защелкнул флягу и отставил её в сторону. Пальцы сами собой нашарили эфес меча. Лошадь встревоженно заржала, вскинув голову, и Эолис, тихо шикнув, приказал ей замолчать.
Огромная неуклюжая тень показалась из-за поворота. Восемь чёрных бусин уставились на эльфа, клацая мохнатыми хелицерами.
— Иди прочь, — дроу направил на тарантула светящийся кристалл. — Я не трону тебя. Дай мне уйти, иначе останешься без лап и с распоротым брюхом.
Тишина, нарушаемая капелью, давила на уши. Или это пульс барабанил так неистово?
— Иди прочь, — повторил командир и дважды рассёк мечом воздух для устрашения.
Тварь попятилась. Не от испуга, скорее, от непривычного света, которым Эолис тыкал пауку в морду. Эльф достал из кармана репеллент и, откупорив зубами пробку, вылил себе прямо на голову.
Вонь стала ещё ужаснее. Тарантул замер, издал не то хрип, не то писк и, отступая назад, вытолкал лапами кокон размером с человеческий рост.
— Что это? — командир нахмурился в тревожном предчувствии. — Что ты хочешь мне показать? — повторил эльф, срываясь на крик. — Ты… Ты убил кого-то?
Паук медленно уходил, перебирая мохнатыми лапами. Восемь бусин, следящих за дроу, сливались с тенями подземелья.