— Илай, — позвал его эльф. — Доброго тебе пробуждения.
Юноша тут же подобрался, напрягся, ощетинился. От командира он прежде всего ждал приказаний, нежели отцовской ласки.
— Отец, — Илай склонил голову и волосы, свесившись мокрыми сосульками, закрыли его лицо. — С возвращением. Ещё вчера хотел увидеть тебя, но близился отбой и… — тут дроу тактично прочистил горло. — В-общем, с возвращением.
Эльф присел рядом, касаясь плечом плеча сына. Илай вздрогнул, но не отстранился. В такие моменты он снова становился маленьким мальчиком, нуждающимся в отцовском тепле. Забывал о своей показной браваде и воинственности.
— Как ты? — вопрос прозвучал натужно, но Эолис действительно искренне хотел знать всё о делах любимого сына. — Что занимает твой ум в последние дни? Кроме, разумеется, общего нашего дела.
Илай стрельнул золотистыми глазами, а затем снова спрятался под шторкой пепельных волос.
— Ругать будешь. Не скажу.
Эолис вздохнул. Этот мальчишка всегда ставил его в тупик. Илай был и гордостью, и постоянной головной болью. В понимании командира дети, кроме безусловной любви, давали ещё и уязвимость. Иметь сына, это всё равно, что добровольно разорвать грудь, — кожу, мышцы, рёбра, — и подставить холодному ветру. Каждая тревога за своё дитя, каждая мысль, каждая бессонница — это ледяные игры, летящие в беззащитное родительское сердце. Открытое, неспособное держать удар.
— Я не буду ругать. Просто скажи. Хочу знать, чем ты живёшь. Это приказ, в конце концов, — добавил эльф полушутя полусерьёзно, надеясь, что Илай всё же не воспримет напускную строгость отца.
Илай снова взглянул украдкой, и в его взгляде Эолис уловил смятение.
— Мы с парнями нашли озеро.
— Озеро?
— Да. Северный тоннель имеет развилки. Там мы обнаружили бывшее логово пауков, многоступенчатые норы, а ниже, если спуститься, замёрзшее озеро.
Отец нахмурился. Северный тоннель не был предназначен для прогулок. Это стратегически важный участок, где любой несанкционированный проход чреват последствиями.
— И что же вы делали на этом озере? — спросил эльф, стараясь сохранить спокойствие в голосе. Он же обещал.
— Катались. — парень ещё сильнее опустил голову, отгородившись завесой волос. — Лёд крепкий, ровный. Там можно разогнаться. Это лучше, чем на плацу.
Бедный маленький Илай. Маленький — это, конечно, преувеличение. Ростом этот лось давным-давно догнал своего родителя. Голос приобрёл басовитый, а с ним жилистое стройное тело и очаровательный взгляд. Парень на выданье. Но как же трогателен он был в своём озорстве.
Мальчишка!
— А как вы… — Эолис непонимающе развёл руками. — Как вы катаетесь?
Тут юноша поднял голову, улыбнулся — о, Богиня Полнолуния, какая у него улыбка! — и дерзко сверкнул глазами.
— На чём? Ты хотел спросить на чём? — подсказал он с искренним удивлением. — Отец, ну ты чего? На костях.
Эолис уставился на сына, не в силах вымолвить ни слова. Проморгался даже. Илай, заметив замешательство на лице родителя, пояснил:
— Мы нашли в паучьих норах много костей. Больших таких… Не костей, скорее, хрящей… из хитина.
— Паучий экзоскелет, я понял.
— Ну вот… Мы их связали, обработали немного, приделали ручки. Получились отличные лохани для катания. Один держит за верёвку, тянет, раскручивает, остальные стараются не вылететь.
Одна секунда. Другая. Третья. Эолису потребовалось время, чтобы переварить информацию. Сани из паучьего склета. В северном тоннеле. Тайком, без дозволения.
— Оригинально, — дроу постарался, чтобы его голос звучал максимально спокойно, хотя внутри бушевал ураган. — Но должен тебя разочаровать. Сегодня объявим эвакуацию, тебе придётся отправиться в Одиннадцатый вместе со всеми.
«И тайным катаниям в опасном месте тоже придёт конец» — это Эолис проговорил про себя мысленно.
— С какой стати? — огрызнулся сын. — Почему? Всех отправляют? Или опять, только меня «для моего же блага»?
— Всех, — в этот раз тон командира звучал твёрдо. — Останутся только воины, способные отбивать атаку в случае осады. Этот город нужен нам. Мы находимся прямо под столицей. Для шпиона нет места лучше, чем лагерь под носом у канцлера. Но рано или поздно, её воительницы войдут сюда.
— Ты сказал, останутся воины. Я — воин, — Илай упрямо вздёрнул подбородок и выпятил грудь. — Я владею мечом и достиг нужного возраста.
— Да, верно. Но твоя миссия важнее, опаснее и более того, — это Эолис признавать не хотел, но правда была такова, — в случае успеха, как и в случае провала ты не вернёшься живым. Зачем рисковать понапрасну, если можно послужить глобальнее?