На этом я решила отправиться домой, позволив эльфам веселиться без моего присутствия. Проходя мимо Эолиса, наклонилась к уху, украшенному множеством мелких колец и, понизив голос, шепнула:
— Да осветит богиня твой путь. — Ещё тише добавила: — И с тебя должок.
Глава 36
Эолис гулял допоздна.
К тому времени, как он вернулся, я успела растопить печь, принять душ, отдохнуть за книгой и, зевнув, отложить её. В тот момент на мне была длинная сорочка. Нижнее платье, которое принято носить в Ливеноре под одеждой, здесь я использовала только для сна.
Когда любимый всё-таки вернулся, его присутствие заполнило комнату в одночасье. Загустел воздух. Тишина стала музыкой. Непристойные мысли, витавшие в голове, материализовались.
Потому что первое, что сделал Эолис — опустился передо мной на колени. Медленно, красиво, эротично. Так, что от увиденного у меня перехватило дыхание.
И сон как рукой сняло.
— Эолис… — я растерялась. — Зачем ты это делаешь?
— Я пришёл поздно, моя королева? — эльф проигнорировал мой вопрос. Он отвечал отнюдь не виновато, нет. Голос его был дразнящим, соблазнительным.
— П… поздно, — опешив, заикнулась. — Но… на колени зачем? Ты же не любишь всё это…
Дроу на миг стрельнул в меня глазами, а затем снова опустил их в пол, едва пряча ухмылку.
— Кто сказал тебе это, богиня?
— Ты… Ты и сказал.
Эльф отрицательно мотнул головой.
— Не мог, моя Гвилисс. Никак не мог. Ненавижу склоняться перед кем-то против воли, но мне доставляет огромное удовольствие служить моей королеве.
Эолис упрямо втягивал меня в свою игру. Давал разрешение. Душил сомнения, хотя я не была уверена, что смогу качественно отыграть доверенную мне роль.
— Я обещал выполнить любой каприз, — понизив голос добавил эльф. — Любой, какой прикажет моя королева. Готов на всё, чтобы искупить вину. Я ведь огорчил тебя?
Правильный ответ «да»?
Его ладонь медленно поползла вверх по моей ноге, вызывая дрожь по всему телу. Задержавшись на колене, он прикоснулся к нему своими губами, и во мне всё затрепетало от предвкушения.
— Очень. Очень огорчил. И я не поняла, — спросила я, по хозяйски выгнув бровь, — кто разрешил тебе трогать меня руками?
— Виноват! — Эолис резко сложил ладони перед собой и склонил покаянную голову.
О, высшие силы, да он же почти мурлыкнул от удовольствия! От этой незатейливой фразы.
Его поза была покорной, но в глазах плясали озорные искорки. Он наслаждался этой игрой, каждым моим словом, каждым жестом. И это возбуждало.
— Подними голову, — велела я, стараясь сохранить суровый тон. — И запомни раз и навсегда: можешь касаться меня только тогда, когда я это позволю. Понял?
— Да, моя королева, — прошептал Эолис, глядя на меня снизу вверх.
Ух, и жарко же я натопила печь!
Капля пота покатилась вниз к ложбинке между грудей. Пришлось встряхнуть ворот сорочки, сдуть прядь со лба. Волнение смешанное с предвкушением и страхом неловкости танцевало контрданс.
Иллюзионист должен быть хорошим лицедеем, а смогу ли я перевоплотиться? Не осудит ли Эолис, если выйдет плохо? Быть может он, обученный «поклоняться», направит меня. Подскажет. В конце концов я, физически более слабая, не смогу серьёзно навредить ему. Только если рассмешить некачественной игрой.
Коснувшись рукой его седых прядей, я ощутила легкую дрожь, пробежавшую по его телу. Тогда, намотав волосы на кулак, слегка оттянула голову, вынуждая посмотреть мне в глаза. Затем, наклонившись, прошептала на ухо:
— Может быть, я позволю тебе искупить вину. Но это будет нелегко, мой Эолис. Придется постараться, чтобы заслужить прощение. Очень постараться.
Его узкие зрачки расширились, стали размером почти с человеческие.
— Любой приказ, — хрипло прошептал он.
Отпустив волосы, жестом велела ему поднялась с колен. Мне нравилась эта эфемерная власть, возможность контролировать.
— Сядь сюда, — похлопала по мягким шкурам. Эльф сделал шаг вперед, оказавшись в непосредственной близости и плавно опустился рядом. — Разденься медленно. Очень медленно.
Зря приказала. Это представление оказалось не для нежных ливенорских (замужних) дам…
Тонкие пальцы любимого скользнули к завязкам рубашки, распуская их с нарочитой медлительностью. В представление он вплетал элементы танца. Не тряс животом, как его товарищи, но рисовал лёгкие волны. Это выглядело естественно, словно он так раздевался всегда.