Тем не менее эта утлая скорлупа обладает первоклассными морскими качествами. Именно судам такого типа — легким, быстроходным, подвижным, увертливым, а вовсе не многопушечным трехъярусным линейным кораблям с высокими бортами — обязана Англия своим морским могуществом, которое создалось еще во времена королевы Елизаветы и окончательно упрочилось после Навигационного акта, изданного Оливером Кромвелем. Английские моряки лишь в случае крайней необходимости решались вступать в большие сражения, когда судьба целых эскадр зависела от какого-нибудь удачного или неудачного маневра. В огромном большинстве случаев они предпочитали тактику мелких внезапных налетов, долгим измором подрывали заокеанскую торговлю противника, разоряли и грабили его колонии и постепенно создавали для своей страны привилегированное положение во всех частях света. Многие прославленные английские мореплаватели XVI–XVIII веков — Дрейк, Дампир, Дэйвис и другие, немало способствовавшие созданию колониального могущества своей родины, были в сущности пиратами, плававшими под национальным флагом, или, как их называли, «каперами». Командир «Баунти» по своим склонностям также мог бы стать отличным пиратом, если бы его мореходные таланты не нашли применения в британском военном флоте.
Лейтенанту Блаю тридцать три года. Он родом из Корнуэла и принадлежит к одной из старинных тамошних фамилий. Но он младший сын, а неумолимый английский закон о майорате все отцовское наследство предназначает в удел первенцу. Поэтому Вильям Блай вынужден служить на королевском флоте.
Плавая на кораблях с четырнадцатилетнего возраста, он прошел суровую школу, которая закалила и ожесточила его характер, но зато сделала первоклассным моряком. В науке навигации у него был превосходный учитель: знаменитый капитан Кук во время своего третьего кругосветного плавания руководил его первыми шагами. Но в отличие от Кука, человека из народа, Блай и на морской службе остался представителем аристократической касты. В кругу людей, равных ему по общественному положению, он мил, любезен, ровен в обращении, порою даже очарователен. Но служить под его начальством тяжело. Всегда и во всем он требует слепого повиновения; он хотел бы, чтобы его подчиненные были простыми автоматами, не имеющими ни собственной воли, ни мелких человеческих слабостей. При малейшем противоречии он становится деспотичен, придирчив и холодно жесток; и он не признает никаких компромиссов, никогда и ни в чем не поступается даже маленькой частицей той абсолютной власти, которая доверена ему по закону.
Английского матроса XVIII века нельзя было ни испугать, ни удивить обычной начальнической строгостью. К строгости и даже к жестокости он привык, так как не знал ничего иного. Дисциплина была суровая, и поддерживалась она варварскими способами. Главным орудием дисциплинарного воздействия была «кошка» — девятихвостая плеть, то и дело разгуливавшая по матросским спинам. Кроме того, командир имел право заковывать непокорных в кандалы, томить их по целым месяцам в темном и душном трюме, а в случае открытого неповиновения мог повесить любого из своих подчиненных на большой корабельной рее. Такими правами были наделены все флотские командиры и почти все ими охотно пользовались. Но у Блая к обычной строгости примешивалось нечто иное: деревянное бездушие, а порой, пожалуй, даже чисто садистское удовольствие, доставляемое видом чужих мучений. Матросы «Баунти» инстинктивно чувствовали, что командир корабля видит в них существа низшей породы; офицеров Блай изводил постоянными мелочными придирками, иногда переходившими в грубые оскорбления.
Но если экипаж «Баунти» имел все основания быть недовольным своим командиром, то и командир со своей точки зрения мог считать экипаж весьма мало соответствующим тому идеалу безупречной морской службы, который выработался у лейтенанта Блая в результате плавания на других кораблях его величества. Прежде всего матросы… Матросы были, конечно, если не хуже, то уж во всяком случае не лучше среднего уровня, который существовал в описываемое время в английском флоте. Когда шлюп «Баунти» оснащался для предстоявшего ему дальнего пути в Дептфордском доке, на него были списаны матросы с других кораблей, причем, как всегда бывает в подобных случаях, их командиры постарались отделаться от самых недисциплинированных и неисправимых людей. Наихудшей репутацией пользовались матросы Мак-Кой и Кинталь. Это отъявленные пьяницы, буяны и забияки, привыкшие к кровавым дракам и поножовщине портовых кабаков. Другие были немного посмирнее. Но служили они неохотно и следовало ожидать, что при первой возможности любой из них постарается пуститься в бега. Иначе и быть не могло при той системе вербовки, которая применялась в британском флоте. Матросы получали нищенскую плату, а дисциплина была строже-и служба значительно труднее, нежели на коммерческих судах. Поэтому набрать достаточное число охотников для военно-морского ведомства представлялось совершенно невозможным. Вербовщики, чтобы добиться своей цели, были вынуждены прибегать ко всевозможным хитростям. Обычно они заводили знакомство с матросами какого-нибудь торгового судна, кутившими в дешевой таверне, начинали угощать их, спаивали до бесчувствия и в подходящую минуту подсовывали для подписания договор, закабалявший их на несколько лет. Но так как подобные проделки не всегда удавались, то в конце концов британские морские власти стали прибегать к приемам более простым и грубым: партии вооруженных моряков высаживались на берег в портовых городах, оцепляли целые кварталы и силой задерживали прохожих, которые, судя по внешности, казались подходящими для морского дела. Конечно, молодым джентльменам с напудренными косами позволяли при этом проходить своей дорогой, но простой народ, особенно лодочников, рыбаков и портовых грузчиков, хватали без малейшего сострадания. Их сбивали с ног, жестоко колотили и, связав, тащили на корабли. После того как такой подневольный рекрут попадал на борт, все его протесты не могли уже ни к чему повести. Его заносили, в-списки, и он становился матросом, обязанным под угрозой жестоких уголовных наказаний отбыть многолетний срок службы.