Через песчаное боевое кольцо я вижу, как другие встают в пары. Все лица суровы. Нас не легко напугать. Мы все убийцы, и, хотя я знаю, что заслуживаю смерти за все зверства, которые совершил, но пока не могу. Нет, пока не увижу Софи вне этого. Я выступаю против своего оппонента, готового бороться не за свою жизнь, а за Софи, готовясь заставить ее бояться меня.
Я бросаю на нее взгляд, хотя и сказал себе не делать этого. То, как она сжимает свой халат в тугие кулаки, согревает мое сердце. Она беспокоится за меня. Я уже чувствую, что ледяная стена, которую пытался окружить своими чувствами к ней, оттаивает.
Краснокожий Примус делает шаг вперед.
— Меня зовут Харкан.
Я закручиваю свой шар и цепь.
— Можешь называть себя как хочешь. Ты скоро станешь трупом.
Он рычит, двигаясь ко мне с удивительной меткостью. Я ожидал большие, чрезмерно энергичныеудары, но он отступает назад, покачиваясь, используя всю мощь своего оружия. Я ударил по мечу несколько раз, используя металлическую ручку моего оружия, чтобы поймать его удары. Мои руки звенят от ударов, и я начинаю жалеть, что не взял свое оружие, алебарду.
— Я могу помочь, — говорит Драксис. Я слышу рвение в его голосе, голод.
У меня всегда есть соблазн отпустить его. Несколько раз я видел, как его сила опьяняла. Драксис— единственное, что меня пугает в этой вселенной. Есть привыкание к чувству, что его сила течет через мое тело. С ним приходит страх, что я могу позволить ему взять все больше и больше контроля, опьяненный его властью. Несмотря на то, что он говорит, что никогда не будет претендовать на мое тело, я слышал истории, и чувствовал, как легко было бы потерять себя в эти моменты. Есть причина, по которой драконов-перевертышей боятся, и я не планирую присоединяться к числу тех, кто одичал или был подавлен, когда они теряют контроль.
Я начинаю видеть закономерность в атаках Магнари. Он хитрее, чем я думал, но у него есть привычки. Он любит следовать за низкими атаками с высокими атаками. Он любит шататься по времени своего свинга, когда делает выпад, надеясь, что я покажу, где я планирую блокировать, прежде чем он совершит атаку. Поэтому я жду, пока он попробует пошаговую атаку. Я использую короткое окно времени, зная, что он еще не нанесет удар и бросаюсь на него, ломая челюсть мячом и цепью. Его голова дергается в сторону, и он вращается, приземляясь в стальном грохоте. Кровь накапливается под ним и капает, когда он поднимается на ноги.
Слишком поздно для него.
Я атакую его сзади. Шар с шипами врезается в его плоть, вдавливает сталь ломая кости, когда он безуспешно пытается вернуть свою броню. Я разбиваю кости в его руке в пыль. Ломаю ребра. Пробиваю легкое, в результате чего его рваные вдохи стали короткими и толстыми. Он спотыкается назад, но я не смущаюсь. Отдаленно понимаю, что вокруг меня другие бои прекратились. Все смотрят, как я кружусь и вращаюсь, поражая огромной силой и скоростью, ломая этого Примуса по частям.
Я продолжаю раскачиваться после его смерти. Я раскачиваюсь, когда во мне поднимается гнев потраченной жизни. Я раскачиваюсь, думая о несправедливости всего этого, о том, как единственная женщина, которую я когда-либо действительно хотел, находится за пределами моей досягаемости, о том, как я прожил свою жизнь, не обращая внимания на то, что происходит с этими людьми, как я считал себя сильным, но я был слишком слаб, чтобы противостоять реальности.
— Достаточно! — кричит Клигоп.
Он пытается казаться командующим, но в его голосе есть нотка страха. Все сделали несколько шагов назад от меня и руины, которая когда-то была жестоким Примусом.
Я смотрю на свои руки и кровь, которая их покрывает. Бросаю оружие с отвращением. Я не могу заставить себя встретиться глазами с Софи, но знаю, что она там. Разочарование, страх, отвращение. Хорошо. Это правильно, что она боится меня.