— Девочки, если ваш Гладиатор жив. Приведите его в порядок. Если он умер, очистите его, — говорит Клигоп после окончания боевых действий.
Я смотрю, как темнокожая девушка шагает к бардаку, который был когда-то Харканом. Ее руки дрожат, когда она пытается очистить его тело от кольца.
Я не вижу, как Софи подходит. Ей дали ведро мыльной воды, и она начала использовать тряпку, чтобы вытереть кровь с меня. Она ничего не говорит, и ее движения грубы. Она вынуждена взять новое ведро, прежде чем заканчивает чистить мои руки. Когда я смотрю на нее, вижу ту же холодность, которая была в ее глазах в первую ночь в камере. Это то, чего я хотел, но это неправильно. Мне правда нужно навредить Софи, чтобы защитить ее? Думаю, лучше причинить ей боль, чем сломать ее.
— Что это было? — спрашивает она, наконец, когда трет кровь с моих плеч.
— Это было выживание, — говорю я.
— Я уже думаю, что ты зверь. Ты хочешь, чтобы я добавила лжеца в список?
Я хмурюсь.
— Это не имеет значения. Ему нужно было умереть, чтобы мы могли жить. Вот что имеет значение.
— Ты мог убить его быстрее. Я видела, что ты можешь сделать, но ты заставил его страдать. — Она качает головой, еще сильнее протирая мою кожу, пока она не заболит. — Я думала, что ты лучше этого.
Ее слова порезали меня глубже, чем любой клинок. Ничего не могу сказать. Мне нужно, чтобы она плохо обо мне думала. Она вздыхает.
— Действительно. Глупая рабыня, лучше продолжай работать. Слишком много разговоров. Просто замолчу сейчас. Я бы не хотела, чтобы ты вымещал на мне этот нрав.
Ее голос жесткий и резкий, но опять же, я ничего не говорю.
Когда она закончила отмывать меня, хлопает тряпкой в ведре и идет ждать других девушек, которые закончили.
— Это правильный путь, — говорит Драксис.
— Тогда почему это так неправильно? — спрашиваю я.
11. Софи
Я сплю сегодня в более комфортной обстановке. С ужасом наблюдаю, как в нашей комнате появился работорговец с сундуком, полным костюмов, которые мог бы выбрать Вэш. Видимо, это было его право наряжать меня так, как он хотел. Вэш перебирал груду самой откровенной одежды, которую я когда-либо видела: штаны без трусов, кожаные топы с отверстиями для вырезанных сосков, трусики с открытыми промежностями, платья из ткани, настолько тонкие, что это мог быть и воздух, и даже платье, сделанное из единственной намотанной нити, которое, казалось, было недостаточно длинным, чтобы хоть что-то прикрыть. Он устроил настоящую игру, поднимая каждый предмет одежды, прижимая его ко мне и оценивая наклоняя голову.
Я была готова отравить его во сне или найти какой-то другой способ остановить его, но в итоге он выбрал сравнительно скромный комплект одежды из не очень прозрачного материала. Одежда показывает больше груди, чем мне удобно, и платье поднимается чуть выше моих бедер, но, учитывая все это… это было довольно мило с его стороны. Как только охранник ушел, настроение Вэша быстро потемнело, и он провел остаток ночи задумчиво, отказываясь бормотать больше, чем один слог, хрюканье и вздыхание в ответ на мои попытки поговорить.
Ложась спать, я немного удивляюсь, что он по-прежнему предпочел диван. После жестокости, которую видела на арене, я начала беспокоиться, что он отказался от попытки произвести на меня впечатление — консервативная одежда или нет. Думала, его сдержанность в спальне была частью этого акта. Я просыпалась несколько раз за ночь, ожидая почувствовать, как он нависает над мной, как будто добрый жест был какой-то ловушкой, но он всегда был в одном и том же положении на диване спиной ко мне.
Я не могу его понять. Казалось, он пытается измениться ради меня. Он видел, как я была разочарована, когда казнил охранников и, возможно, пытался быть менее жестоким, чтобы я не боялась. И несмотря на мою готовность держаться от него подальше, это работало. Я начала думать, что, возможно, насилие во имя защиты кого-то было другим. Это был новый вид насилия, но я могла принять его, хотя и неохотно.
Затем он сделал то, что сделал вчера. Он был похож на монстра, когда избивал этого Примуса снова и снова. Звук перелома костей и удара шара по плоть отказывается покидать мой разум. Больше всего меня испугало выражение его лица, когда он снова и снова бил побежденного Примуса шаром и цепью. Это напомнило мне о том, как выглядел мой отец, когда…
Образ моей мамы, закрывающей лицо в дверях, в то время как мой отец нависал надо мной, мелькает в моем сознании. Я была настолько мала, что мне пришлось вытянуть шею, чтобы посмотреть на него, когда он подошел ближе, ремень в одной руке и бутылка пива в другой. Я отталкиваю мысль, чувствуя, что мое настроение уже темнеет.