Затем Бри шепчет мне так тихо, что почти не слышно:
— Что за осел!
Примус разворачивается, его слегка заостренные уши, по-видимому, не просто для шоу. Он действительно это слышал? Он идет к Бри и тянется к хлысту. Мой разум спешит придумать способ спасти ее.
— Знаешь, — говорю я быстро, мой голос останавливает его на мгновение. — Один из твоих бакенбардов немного длиннее другого. Всего лишь один штрих.
Бри смотрит на меня с выражением боли на лице. С широко открытыми глазами она отрицательно качает головой. Я вижу, как она открывает рот, чтобы говорить, но один острый взгляд от меня заставляет ее замолчать.
Примус забывает Бри, сосредотачивается на мне. Его рука поднята, и я слышу хлыст, прежде чем чувствую его. Толчок электричества проходит через меня, жжет и горит на моей груди. За этим следует жгучая линия боли, кажущаяся более горячей и болезненной с каждой секундой. Я падаю на колени, слишком ошеломленная, чтобы даже задыхаться или издавать звуки. Смотрю вверх вовремя, чтобы увидеть, как он снова поднимает хлыст. Боль ослепляет, но я смотрю на него сквозь слезы, которые грозят упасть.
Другие женщины наблюдают, двигаясь в дальние уголки комнаты. Они не все люди, но каждый вид знает, что такое самосохранение. Перед лицом такой жестокости я не могу винить их. Хуже того, для них мое наказание, скорее всего, тревожный звонок. Мы все слышали щелканье кнута в коридоре, но видеть это — совсем другое. Это быстрое и жестокое сообщение, в котором говорится все, что им нужно знать об этом месте. Мы для них всего лишь животные. Мы здесь, чтобы остаться, и «здесь» чертовски хорошо.
К тому времени, как он заканчивает, мне чертовски больно и стыдно. Стыд, который я чувствую — это отголосок того, что я всегда чувствовала после того, как отец рассердится, как будто я как-то заслужила это или могла сделать что-то по-другому. Логически, понимаю, что это дерьмо. Он был просто хулиганом, и он избивал людей, которые не могли или не хотели сопротивляться. Я предполагаю, что слишком много лет этого зажгли во мне что-то пламенное и уродливое, что никакая холодная логика не может оттаять. Хотела бы я однажды, один раз, встретить человека, который не владел своей властью над теми, кто был слабее его. Я бы хотела, чтобы кто-то был сильным, но использовал свою силу, чтобы защищать, а не угнетать. Из того, что я видела в свои двадцать четыре года, такого нет.
2. Вэш
Для меня есть два пути в рабовладельческий комплекс. Это скучный и безопасный путь: просто подойти, сказать им, что мой отец — самый могущественный работорговец в Бухте Слэйвера, и они впустят меня. Но есть более интересный маршрут, который включает взрывы, трупы и веселье. Может быть, вы могли бы назвать это принуждением, но я всегда выбираю интересный маршрут. Я думаю, это хорошо для кровообращения.
Кроме того, для того, что я планирую, мне нужно остаться анонимным. Несмотря на то, что я не был в городе в течение многих лет, я все еще сын Тибериона Аль Домитуса. И если Вэша Дом Домитуса увидят освобождающим раба? Да уж. Плохая новость. Дом Келсакс и Дом Версаз обрушатся на мою семью, как нирунейский рыбак на рыб. Я всегда мог избежать неприятностей, но мне нужно беспокоиться о двух маленьких братьях. Насколько мне известно, мой старик может пойти к черту. Мои младшие братья — это другая история. Они далеко не беспомощны, но я не хочу обрушивать на них дерьмо, если смогу избежать этого.
В таком случае, это трудный путь. Я мысленно приказываю своей нано-броне прикрывать меня с ног до головы. Моя маска принимает форму Саккара. Большинство людей, которые видят это, не живут достаточно долго, чтобы спросить, почему я выбрал Саккар. Они бы подумали, что зверь имеет какое-то значение для меня или я сравниваю себя с одним. Правда в том, что, когда я купил доспехи у Граббакта из Гаморы, голова Саккара уже была запрограммирована на это. Я просто не потрудился изменить его.
Я хлопаю в ладоши своими бронированными руками, потирая их, пока они не станут светло-голубыми в ночном небе. Я врезаю их в землю, и генераторы отталкивания отталкивают меня от земли. Жестко. Я поднимаюсь в воздух, используя толчок на моем костюме, чтобы превратить мое тело в торпеду в форме Примуса. Я набираю скорость с некоторой тревожной скоростью, используя небольшие движения, чтобы направлять свое тело по воздуху.
Прямо перед ударом я складываю руки перед собой, как дайвер, и приказываю, чтобы мой костюм отвел массу в мои руки. Костюм поднимается вверх по моему телу, создавая толстый клиновидный блок острой бритвы из нано-стали передо мной. Я прорываюсь через усиленную стальную крышу. Этот звук похож на смертельный крик металлического зверя.