Нет. Меня привлекает не желание подчиниться. Если бы кто-то столь волевой, как Примус, думал требовать меня, потребовалась бы невероятная сила с моей стороны, чтобы приручить его, научить его, что я не собственность и что у меня тоже есть ценные мысли и мнения. И все же ни один мужчина в моей жизни не думал об этом. Было бы также облегчением иметь кого-то достаточно сильного, чтобы вмешаться и взять часть веса с моих плеч впервые в моей жизни. Полагаю, теперь это не имеет значения. Рабы не вступают в брак. На рабынь не претендуют самцы Примуса. Они работают, трудятся и умирают. Это мое будущее.
Я с группой из трех других девушек, которым было приказано ждать в этих странных плавающих трибунах, которые окружают песчаную яму. Ниже, некоторые из других рабынь вынуждены убирать тревожное количество крови. Это ужасная работа, и их ведра с водой быстро розовеют от крови.
Нирай стоит рядом со мной, ее нежно-розовые руки кажутся неуместными в таком грязном месте. Она смотрит на меня своими милыми глазами, и смотрит с трудом.
— Откуда он тебя знает?
— Что? — спрашиваю я, отрывая глаза от ужасной сцены внизу.
— Ты знаешь. Он.
Я качаю головой. Вэш. И я проделала такую хорошую работу, не думая о нем… по крайней мере, последние пять минут.
— Я действительно не знаю. Ты видела все, что и я.
Она прищуривается, умудряясь выглядеть красиво даже после того, как ей не разрешали купаться в течение нескольких дней, как и всем нам.
— Но зачем ему конкретно тебя забирать?
— Он просто делал работу. Очевидно, это было не потому, что… — я жестом говорю себе о невероятно нелестном рабском «халате», который они заставляют нас носить.
Она кивает, но все равно выглядит задумчивой.
Вскоре я снова обратила свое внимание на рабов внизу. Трудно сосредоточиться на чем-то другом. Мой желудок болит от того, как много крови находится внизу. Это там убивают рабов, которых нельзя привести в форму? Или, может быть, это просто место восстания рабов или попытки побега. Конечно, я все еще не могу удержать его в своем уме. Надеюсь, это не его кровь. Может, я его ненавижу. Может быть, боюсь. Я действительно не знаю, но знаю, что мысль о том, что он ранен или ему больно, заставляет меня чувствовать себя еще более тошнотворной.
Мои мысли прерываются, когда Клигоп, Граббакт-работорговец, скользит к центру кольца. За ним следует дюжина других рабынь, включая Бри, которая улыбается мне в натяжку. Ее глаза грустные, поэтому я стараюсь дать ей обнадеживающую улыбку в ответ. Надеюсь, мое собственное отчаяние не проявится. Если есть что-то, что я могу сделать, это быть сильной для моих друзей.
Клигоп сигнализирует Примусу-работорговцу разделить рабынь на две группы. Меня ведут к центру песчаной ямы с одиннадцатью другими девушками. Бри толкают в большую группу из нескольких десятков девушек, которых уводит Примус. Я стараюсь не паниковать. С ней все будет хорошо. Мы можем быть рабами, но мы для них ценны. Они бы просто так не убили ее без причины.
Клигоп движется к передней части нашей группы и прочищает горло слизистым звуком.
— Вы, женщины, счастливицы. Эти девушки будут трудиться изо дня в день, делая тяжелый ручной труд. На вас двенадцать будут претендовать гладиаторы.
Что? Я изо всех сил пытаюсь задать пятьдесят вопросов, внезапно горящих на краю моего разума. Знаю, что это принесет мне быструю порку, и он, вероятно, объяснит. Тем не менее, я чувствую головокружение, как будто могу рухнуть в любой момент.
— Новая партия рабов-мужчин прошла через процесс отбора. Сейчас они гладиаторы на обучении. Гладиаторам дается право претендовать на личную рабыню. Вы будете жить с ними, спать с ними, есть с ними и очищать их. Вы исполните любое их желание, и не будете жаловаться. Считайте, что вам повезло. Вы были выбраны случайным образом из сотен других рабынь. Трахаться с этими скотинами больше, чем вы все заслуживаете.
Такое чувство, что мое сердце в горле, а живот у моих ног. Что? Он не может серьезно иметь в виду то, что только что сказал. Даже для рабов идея абсолютно предосудительна. На самом деле он не может ожидать, что мы добровольно просто… подчинимся. Шок все еще не исчез, когда гладиаторы начали выходить из туннеля на противоположной стороне двора.
Другие девушки, по-видимому, в таком же недоверии, потому что мы все стоим в песчаном кольце, наблюдая, как первый здоровенный Примус выходит из туннеля. Он покрыт кровью и в доспехах, которые выглядят древними с ужасающим шлемом в форме черепа. Появляется следующий Примус, и он такой же кровавый. Я понимаю с тонущим желудком, почему трибуны были покрыты кровью. Этим Примусам, должно быть, пришлось убивать других рабов, чтобы заработать себе место гладиаторов. Каждый, кажется, более кровавым, чем предыдущий. Они все одеты в неправильно подобранные, архаичные стальные и бронзовые доспехи с оружием средневекового стиля в их огромных руках.