— Это ты сделала?
Ханна молчит и растягивается на полу. Ее руки царапают пол, оставляя следы. Я вижу исполосованные бедра и руки. Шрам на груди, не прикрытый кружевным бюстгальтером. Кривая линия портит все. Ее здесь не должно быть.
— Что это?
— Не знаю. Ты скажи.
— Я не знаю.
— Ты убила его?
— Я никого не убивала. Ты же знаешь.
— Не знаю. Ты виновата во всем. Сама виновата.
— Я не виновата.
— Виновата.
Ханна поворачивает голову набок. Волосы разметались по полу. И я вижу темно- фиолетовые следы пальцев на шее, предплечьях, груди и животе.
— Что это?
— Не знаю. Мне не больно. Это наказание.
— Какое наказание?
— Твое наказание. Папа не любит, когда его не слушаются.
— Я слушаюсь его. Почему ты так говоришь?
— Но он умер.
— Не умер.
— Умер. Ты его убила. Ты виновата.
— Перестань. Почему ты продолжаешь так говорить?
— Потому что ты виновата.
Ханна куда-то исчезает, не оставляя ни следа. Я снова одна. Я не хочу быть одна.
Глава 8
Мои руки трогают, мое тело переворачивают, мои ноги неприятно зудят. Что-то происходит со мной.
Глаза открыты. Незнакомая женщина в чем-то голубом.
— Где я?
— Ханна, все хорошо. Ты в больнице. Я — доктор Бойл.
— Доктор Бойл.
— Да, доктор. Как ты себя чувствуешь?
— Никак. Что это за больница?
— Обычная больница.
— Где Айк?
— Кто?
— Мой брат, где он?
Женщина делает добрые глаза и улыбается. Она врет. Она точно врет! Вот откуда Дастин узнал, что я вру. Это же так очевидно! Дастин.
— А где Дастин?
— Здесь нет Дастина. Здесь только мы.
— Почему?
— Тебе нужно немного полечиться. Ты совсем слаба.
— Я хочу уйти отсюда. Это возможно?
— Конечно, как только тебе станет лучше.
— Мне уже лучше.
— Ханна, — она снова фальшиво улыбается. Неужели, я выглядела именно так, когда врала?
Где Айк? Где Дастин? Что происходит?
— Можно мне поговорить с братом?
— Сейчас к тебе нельзя. Тебе нужно отдыхать и поправляться.
— Я чем-то болею?
— Немного.
— Чем?
— У тебя стресс.
— Это не болезнь, доктор Бойл.
— В твоем случае — болезнь.
— А что не так с моим случаем?
Она улыбается. Зачем? Ей это совершенно не идет.
— Не улыбайтесь.
— Почему, Ханна?
— Не нужно делать то, чего вы не хотите.
— Хорошо, Ханна. Не буду.
— Где мой брат?
— Он скоро будет.
— А Дастин?
— Не знаю. Здесь его нет.
— Вы врете.
— Не вру, Ханна. Отдыхай. Я зайду попозже.
Я не буду ее останавливать. Она врет. Рядом никого нет. Странная комната пуста. Только я и какой-то аппарат, похожий на узи. Я действительно болею? Тогда почему я ничего не чувствую?
Мои руки обнажены. Ленточки шрамов кажутся слишком яркими. Куда пропала Ханна?
Если я здесь, то где все люди? Где приставучий Дастин и где Айк? Мне нужны объяснения. Сейчас. Прямо сейчас. В голове звенит крик. Только чей он? Кто-то пронзительно кричит, что ненавидит меня… или это мой крик? Это мой голос?
Я пытаюсь встать. Руку обвил какой-то провод и сгиб локтя заклеен пластырем. Толстая игла в моей руке шевелится, доставляя неудобства. Вынуть ее не составляет никакого труда. Ноги проваливаются в пустоту. Голые ступни касаются холодного пола и неприятные ощущения пробегают по телу. На мне ужасающе огромный халат, без пуговиц. А нет, он завязывается сзади, но мне не дотянутся до него. Порезы на руках покрыты неприятным жирным блеском. Это крем?
— Кто-нибудь здесь есть?
Тишина не умеет разговаривать. А зеркала умеют. Так почему Ханна снова исчезла?
Несколько шагов и я шатаюсь. Ноги не хотят слушаться меня. Я мысленно приказываю им идти, практически умоляю. Ручка двери просто ледяная. Что это за больница такая? У них что нет отопления? Здесь есть кто-нибудь кроме меня?
— Кто-нибудь меня слышит?
Ручка двери не поддается. Вверх. Вниз. Вверх. Вниз. Я стучу в дверь. И прислушиваюсь. Тишина. Которая молчит. Которая не хочет мне отвечать. Здесь нет окон. Свет ламп высоко на потолке. И кровать. Совсем никаких простыней. Ничего красного, ничего бледно-розового. Где все?
— Где все?
Ручка двери движется вниз и приоткрывается.
— Ханна?
Я отступаю назад. Я не одна. Это доктор Бойл
— Я хочу выйти.
— Тебе нельзя вставать.
— Я не хочу лежать. Я хочу выйти. Что это за больница?