— Почему ты шантажируешь меня? Или пытаешься держать в заложниках? Просто отстань от меня. Забудь о моем существовании.
— А ты забудешь о моем существовании?
— Конечно, забуду. Я уже ничего не помню.
— Ага.
— Что?
— Опять врешь. Не нужно делать того, что у тебя плохо получается. Сначала, попробуй изучить азы вранья.
— Не буду я ничего изучать. Не лезь ко мне и в мою жизнь.
— Не могу.
— Что это значит?
— То и значит. А теперь у тебя еще есть шанс передумать и разрешить мне отвезти тебя домой.
— Просто высади меня здесь. Я доберусь до дома сама.
— Нет.
Эмоции. Он вытягивает из меня эмоции. Я снова начинаю чувствовать гнев, раздражение, обиду. Но я не хочу! Эмоции убивают людей. Эмоции вынуждают людей делать страшные вещи. Вещи, о которых я хочу забыть и уже забыла.
Звонок.
Звонок.
Звонок.
— Ты не собираешься отвечать?
— Что?
— Это твой телефон, — Дастин выразительно кивает в сторону моей сумки, лежащей у меня на коленях.
Нет-нет-нет! Мне никто не может звонить.
Руки дрожат, а ноги неожиданно превращаются в растекающуюся массу.
— Айк?
— Ханна, где ты?
— Я недавно вышла с работы, — я секунду мешкаюсь, пытаясь соврать как можно правдоподобней. Айк ни в коем случае не должен знать, что я сейчас еду в неизвестном направлении с практически незнакомым парнем. — Что-то случилось? Мама?
— Все хорошо с мамой. Мне звонили из клиники.
— Из клиники?
— Ты не ходишь на приемы.
— Я не успела, — еле слышно шепчу я, пытаясь не дать подслушать себя Дастину. Но в маленьком салоне его авто, это практически невозможно.
— Ты не ходила туда ни разу.
— Ходила. Они что-то перепутали, наверное.
— Ничего не перепутали. Почему ты не ходишь туда? — мне кажется что крик брата выпрыгивает разъяренными комками из телефона и буквально скачет по всему салону.
— Давай поговорим позже. Мне сейчас неудобно разговаривать.
— Тебе никогда не удобно разговаривать. Только по пятницам!
— Я позвоню тебе сразу, как только освобожусь.
— Я жду объяснений, Ханна! — телефон разрывает его крик.
Лицо Дастина абсолютно непроницаемо. Я не могу понять, о чем он сейчас думает.
— Отвези меня домой, я прошу.
— Что-то случилось?
— Не делай вид, что не слышал. Мне нужно поговорить.
— Мобильные телефоны придумали именно для этого. Чтобы люди могли общаться вне дома, например, по дороге в кафе.
— Прекрати.
Паника, которая нарастает как снежный ком, не дает мне расслабиться. Я не могу ничего контролировать. Я не могу ничего решать. Я никто и всегда была никем. Я так не могу! Так не будет!
— Не-е-е-е-т! — я кричу, набрав воздух в легкие. Мой крик глушит все. Он поглощает мой разум, мои остатки самообладания. — Я ненавижу тебя! Ненавижу! Ты ничтожество! Ненавижу тебя!
Боль вырывается из недр моего сознания! И больно бьет по щекам, лицу, плечам, рукам. Тело горит от ярости и бессилия. Я слаба, но я не могу сдержать себя.
— Я ненавижу тебя! Ненавижу! Умри! Умри! Умри!
— Ханна! Ханна! Ханна!
Глава 7
Белый свет окружает меня повсюду. Слишком больно разглядывать эту пустоту. Я снова одна. Я должна быть одна. Только я. Моя ненависть никуда не ушла. Она затаилась, как хищник перед прыжком. Она ждала своего часа, своей минуты. Мы не можем скрыться и избавиться от самих себя. Также, как и не можем пытаться стереть себя из этой жизни. Наказание и есть жизнь. Жизнь со всеми своими воспоминаниями.
Бледно-розовые разводы на простынях развешаны повсюду. И справа и слева. Рисунки такие красивые, я не могу оторвать от них взгляд. Есть что-то магическое и завораживающее в этой легкости и белом цвете. Я касаюсь одной из простыней кончиками пальцев. Прохладные.
Я пытаюсь понять, кто их развесил и зачем. За одной из простыней кто-то есть. Нет, там точно кто-то есть. Я отдергиваю прохладу простыни.
Зеркало. Нет, это не зеркало. Это всего лишь я. Я сама.
Это не я.
Это другая Ханна.
Ханна из прошлого.
Ей 14.
На ней красивое красное белье.
Трусики с кружевными оборками.
Мои любимые.
Но почему Ханна плачет.
— Не плачь!
Но Ханна молчит. Я пытаюсь дотронуться до нее. Она делает несколько шагов назад.
— Не бойся.
— Ты сама этого хотела.
— Не бойся. Не плачь!