С нетерпением жду от Вас письма. Пишите мне по адресу: Братск, до востребования. (Другого адреса я пока ещё не имею.)
Горячий привет боцману Доронину, Игнату Атласову и всем нашим пограничникам. Поцелуйте за меня Маришу.
Спасибо Вам за всё хорошее!
До свидания!
Ваш Алексей Кирьянов, старшина I статьи».
Тот же самый «ПК-5», на котором когда-то ходил в дозор Алексей Кирьянов, хлопотливо урча мотором, вёз меня к «Мичурину», бросившему якорь на внешнем рейде. За штурвалом стоял главстаршина Игнат Атласов.
На причале прощально махали фуражками, бескозырками и кепками свободные от службы пограничники и рабочие. И долго ещё я видел среди них высокого, слегка суховатого Баулина и боцмана Доронина с Маринкой на плече.
«ПК-5» подошёл к борту парохода. Мы с Атласовым крепко пожали друг другу руки.
— Счастливого пути! — крикнул мне главстаршина, когда я поднялся на борт парохода. — Пишите!
— Обязательно! Не поминайте лихом, счастливо оставаться! — крикнул я в ответ.
Выбрав якорь, «Мичурин» попрощался с островом протяжным басовым гудком и лёг на курс.
Взбежав по трапу на капитанский мостик, я попросил у штурмана бинокль.
У причала стояли сторожевики, недавно возвратившиеся из ночного дозорного крейсерства. Свежий декабрьский ветер рвал флаги пограничного флота.
На Мысе Доброй Надежды белели домики служб и клуба базы. А вот и утёс, на котором выщербленный временем и непогодами каменный крест и гранитный обелиск с пятиконечной звездой. Вот и замшелый камень, и на нём Маринка, а рядом с ней капитан третьего ранга Баулин.
Начала разгуливаться океанская волна. Буревестник промелькнул над мостиком. Наползли тучи, сразу стало пасмурно, холодно, а мне вспомнились любимые стихи Баулина:
«Над моей отчизной солнце не заходит, до чего отчизна велика!..»