А еще через две недели, после долгих телефонных разговоров с Биллом Стетчем, они были уже в Нью-Эссексе, сняли дом. И Сэм зубрил, готовясь к адвокатским экзаменам. А в канун Рождества Кэрол объявила с притворной яростью и резкими замечаниями, направленными на всех военных вообще и на некого капитана Боудена в частности, что она обнаружила себя слегка беременной.
Сэм красил борт лодки длинными мазками, вполуха слыша болтовню детей. Хорошие годы. Лучшие годы. Много любви и успеха, приятно постоянного, хотя и не особо эффективного.
Он обрадовался, когда Кэрол пришла из дока и начала работать. Никто не заметил, как Баки решил покрасить нижнюю сторону корпуса. У него была большая щетка, и он любил полностью макать ее в краску. Он красил прямо над головой. Кэрол вскрикнула, когда увидела его. Баки был одинаково мертвенно-белым, клоун в полном гриме. Все бросили красить, взяли тряпки и скипидар и оттерли Баки. Он был полон визгливого негодования и беспрестанно ерзал. Когда его достаточно зачистили, дети пошли в клуб переодеться и искупаться за территорией дока. Кэрол с Сэмом заканчивали покраску.
В понедельник утром, покончив с почтой и перенеся несколько встреч, Сэм договорился о встрече с капитаном Марком Даттоном в полицейском управлении Нью-Эссекса. Полицейское управление примыкало к муниципалитету, и кабинет Даттона был в новом крыле. Он был капитан розыска, обычного вида человек, в обычном сером костюме. Сэм встречал его раньше два или три раза на городских мероприятиях. У Даттона были седые волосы и спокойные манеры. Его можно было принять за брокера, страхового агента или рекламника – до тех пор, пока он не посмотрит прямо на вас. Тогда вы видите глаза полицейского и взгляд полицейского – прямой, скептичный, полный твердой и усталой мудрости. Маленький кабинет был чист. Стеклянная стена выходила в тесное помещение, а стены были заставлены высокими серыми папками с делами.
После рукопожатия Сэм сел, и Даттон сказал:
– Это то же, по поводу чего со, мной виделся Чарли Хоппер?
– Да. Насчет Макса Кейди. Чарли, кажется думал, что ваши люди смогут.., загнать его. Я не хочу просить особых привилегий, вы меня понимаете. Но мне кажется, он опасен. Я знаю, что он опасен.
– Чарли – политик. Первое дело – сделать людей счастливыми. Второе – заставить их думать, что они счастливые.
– Вы не обещали ему ничего?
– Мы взяли Кейди и держали его, пока не проверили.
– Чарли говорил мне. Его нигде не разыскивают.
– Нет. Как говорят, он заплатил свой долг обществу. Он может отчитаться за машину и деньги. Он не нищий. Из-за природы его единственного приговора мы завели на него карточку в папке для возможных преступников.
– Капитан, возможно, что его где-нибудь разыскивают. Вот если бы вы предприняли некоторые дальнейшие действия…
– Что вы имеете в виду?
Сэм пересказал историю Кейди с похищением и изнасилованием его бывшей жены. С точностью тренированного юридического ума Сэм вспомнил и передал все относящиеся к делу факты. Даттон подвинул записную книжку поближе и записывал, пока Сэм говорил.
– Фамилии нет? – спросил Даттон.
– Нет, но ее нетрудно будет найти. Даттон посмотрел в свои записи.
– Найти ее будет нетрудно. Позвольте мне спросить вас следующее. Вы не думаете, что Кейди придумал эту историю, просто чтобы попугать вас?
– В своей работе, капитан, я слышал множество лжи. Я бы сказал, что он говорит правду.
Даттон нахмурился и подергал мочку уха.
– Вы имеете дело с хитрым зверем. Если это правда, он дал вам достаточно фактов, чтобы найти ее. Так что он должен быть очень сильно уверен в том, что она слишком напугана, чтобы подписать заявление. И еще, я сталкивался с этими горцами. Они не склонны просить помощи у закона, даже если и не напуганы.
– Но вы попробуете сделать это?
– Я пошлю это людям в Чарльстон и попрошу их посмотреть, что можно сделать. Возможно, что она вообще больше не вернулась домой, вы понимаете? Но возможно и вернулась. Там дети. Я бы не слишком надеялся на это, мистер Боуден.
– Если это не сработает, капитан, не могли бы вы все же заставить его покинуть город? Даттон кивнул.
– Мы уже делали это, не часто. Последний раз три года назад. Это очень чистый город. Самый чистый в штате из городов такого размера. Это не значит, что безупречно чистый, мистер Боуден. Но это значит, что мы избавились от крупных преступников. Мы позволяем нескольким мелким мошенникам оставаться в деле потому, что всегда существует определенный уровень спроса. Когда же они пытаются стать слишком крупными, пытаются легализовать свое предприятие или грубо обходятся с налогоплательщиками, мы ломаем их быстро и твердо. Когда пытаются вмешаться крупные дельцы, мы защищаем нашу мелкоту. В ответ они делают взносы в обе политические партии и в Фонд помощи полиции и держат нас в курсе относительно всех залетных, появляющихся в городе и начинающих искать, чем поживиться. Я говорю откровенно и не для печати. Доказательства можно найти в статистике ФБР. У нас низкий уровень практически по каждому виду преступлений. Двадцать лет назад он был одним из самых высоких в штате. Христиане постоянно пытаются прижать нас к когтю за заигрывание с нашими ручными мошенниками. Мы держим маленького черта, которого мы знаем, и гоним большого, которого не знаем. Но им этого доказать невозможно. В Нью-Эссексе безопасно ходить ночью по улицам. Для меня этого достаточно. Я знаю, что мы делаем свое дело. Три года назад в город зарулили двое, типа Чикаго – Майами – Лаг-Вегас с противосолнечными очками, кожаными чемоданами и парой блондинок, якобы секретарш, которые не могли даже толком печатать. Они взяли люксы в «Нью-Эссекс Хаус» и начали вращаться. Хотели попробовать объединить наших ручных мошенников. Шеф Тернер, мэр Хэскилл, член городского совета Голдмэн и я провели между собой совещание. Мы поставили десять наших лучших людей на эту четверку. Мы истолковали закон по-своему. Оставь мы их в покое, у нас были бы неприятности. Большие скверные неприятности.