— Простите? — не понял тот.
— Ну, вы сотрудничали с этой девушкой в рамках вашего конкурса, знаете причины, толкнувшие её на необдуманный шаг, вы, наконец, заинтересованы в её композиции. Так вот и решите, как мне с ней поступить.
— Это не совсем профессионально.
— Возможно. Но ведь и её поступок от этого далёк, правда?
— Хорошо, — и Энджелл с улыбкой кивнул головой. — Но не взыщите, если моё решение будет разниться с вашим.
— Не думаю. Что-то мне подсказывает, что мы мыслим в унисон. Иначе вы бы не пришли сюда, мистер Росс.
— Тогда разрешите мне побеседовать с мисс Айерс. Наедине.
— Конечно. Но не думайте, что сможете ставить ей условия. Стейси — девушка серьёзная.
— Я знаю, сэр. И никогда не пойду на такую низость.
— Отлично, — мистер Роуз поднялся и, выйдя из-за стола, вдруг склонился к моему уху: — Ну, мисс Айерс, ваша судьба — в руках этого человека! — а затем даже мне подмигнул: — Но, если что, я — за дверью.
И он вышел. Конечно, добродушно-шутливый тон, сменивший суровые интонации его голоса, свидетельствовали о том, что зверь в нём укрощён, а моё видимое наказание — всего лишь формальность, не стоящая выеденного яйца. И шеф ни за что бы не стал передавать, как он выразился, мою судьбу в чужие руки, если бы их обладателю нельзя было доверять, — всё-таки он был профессионалом. Но всё же своё положение я считала незавидным. Отчасти потому, что вся эта ситуация сейчас действительно казалась мне глупой, отчасти потому, что её свидетелем стал Энджелл Росс, отчасти потому, что именно он взял на себя смелость разрубить этот гордиев узел. А главное — потому, что выяснившаяся правда всё равно не решила моих проблем, — они-то состояли не в этом, — и мне всё равно было трудно. Трудно радоваться, трудно дышать, трудно сидеть напротив человека, который так и не смог осознать свою вину предо мной.
А он придвинулся ближе, взял в свою тёплую ладонь мою холодную руку, накрыл другой. Помолчал. Лицо его было серьёзно, взгляд — по-прежнему напряжённым.
— Ты настолько меня ненавидишь, что готова была заменить себя этой пустышкой Винклер? — наконец шепнул, стараясь заглянуть в глаза.
— По-моему, вы достойны друг друга: никогда не упустите повода использовать кого-то в личных целях.
— Стейси, в чём ты меня обвиняешь? Ну, нельзя же вот так разбрасываться едкими укорами и ничего не объяснять.
Спокойный голос, нежные интонации, мягкие модуляции, касающиеся души, — всё это могло пленить без остатка. Однако я опять задрожала, к горлу подкатил ком, а на глаза навернулись горячие слёзы. Мне никогда не дождаться признаний от этого человека! Ведь признаются, когда раскаиваются, а дядюшка Ау до конца был верен своей подлой роли.
— Пожалуйста, уходи! — тихо проронила я, с трудом сдерживаясь, чтобы не разреветься. — Ты и так уже сделал всё, что мог. И даже больше.
— Стейси...
— Прошу тебя. Ради всего хорошего, что между нами было.
С моих ресниц всё же сорвалась предательская слеза и, оставляя мокрый след, скатилась вниз по щеке. И это возымело действие. С минуту Энджелл за мной наблюдал, затем смахнул мою слезинку ладонью и, поднявшись, направился к выходу. А уже открыв дверь, оглянулся.
— И всё-таки я люблю тебя, Стейси!
Всего маленькое мгновение последовало за этим. И ровно за это время ещё можно было что-то изменить: окликнуть, удержать, вернуться обратно, попросить прощения, во всём сознаться, упасть на колени, решить не уходить... И ровно на это время Энджелл задержался. Но не затем, чтобы покаяться и признаться, а, как я поняла намного позже, потому, что всё ещё ждал подобной фразы в ответ. И не дождался. Тихо закрыл за собой дверь, из-за которой через минуту донёсся голос шефа:
— Ну, мистер Росс, вы придумали наказание для мисс Айерс?
— Придумал. Я хочу, чтобы мой проект вела именно она, истинный его автор.
Услыхав такое, я лишь нервно вздохнула, успев подумать, что более сурового наказания вряд ли можно было сыскать. Ведь видеться с этим человеком для меня — что могло быть хуже? Было бы куда гуманнее, если бы он просто меня ударил.
Соревнования
— Эй, ну где ты там? — голова Пита, уже взошедшего на вершину Rocky Ridge, выглянула из-за красовавшегося наверху валуна, и он посмотрел вниз, где карабкалась я.
Мы шли в одной связке. Как истинный джентльмен, до половины маршрута, на менее сложном участке, он позволил лидировать мне, а затем роль ведущего взял на себя. Наш дуэт демонстрировал неплохие результаты, мы двигались слаженно, понимая друг друга без слов, и в итоге сумели обойти конкурентов, оставшихся где-то внизу. Впрочем, даже эта приятность не радовала меня особо, я принимала её как данность, как само собой разумеющийся факт. Подумаешь, мы были лидерами соревнований! Подумаешь, норовили выиграть кубок для нашего альпклуба! Ну и что?