— Эндж! Эндж! — тут же приобнял друга за плечи Холланд. — Возьми себя в руки! Я понимаю, что тебе нелегко, но, может быть, Бриар в самом деле ничего не знает.
Энджелл так не считал. Да и вообще едва ли слышал Энди. Внимание его привлёк маленький клочок бумаги, выпавший у горе-альпинистки из кармана: уж очень он показался ему знакомым. Он молча его поднял. Развернул. Прочёл. А затем поднял на Винклер глаза, в которых отражался надвигающийся торнадо.
— Так, говоришь, не видела её? — его голос отдавал недоверием до самой последней нотки. — А это тогда у тебя откуда?
— Энджелл, я..., — взгляд Бриар нервно забегал, выдавая хозяйку.
— Что ты с ней сделала, змея?! — от его грозного повышенного тона, казалось, даже скала содрогнулась. — Признавайся!
— Энджелл! Энджелл! — пытался успокоить его доктор.
— Признавайся или не встать тебе с места!
Адресованная мне записка была слишком неоспоримой уликой, да и вид дядюшки Ау — жёсткий, решительный, грозный — отбивал всякую охоту упираться. И Винклер сдалась. Испуганно вжалась в камень и разразилась плачем, причитая на ходу:
— Я не хотела... Клянусь тебе Энджелл, я не хотела... Всё вышло случайно... Всё вышло само собой.
— Что? Что вышло? Отвечай сейчас же!
— Я её только оттолкнула... а она... сорвалась вниз.
— Что?!! — только и сумел поражённо выдохнуть он.
— Она упала с вершины-ы. По другую сторону хребта-а.
Немая пауза окрасила последующую минуту. Энджелл буравил Бриар оторопело-растерянным взглядом, в котором всё же разразившийся торнадо сокрушил его самого. И он лишь стиснул зубы и закрыл глаза, стараясь удержать далеко бегущие мысли, мгновенно выстраивающие логическую цепочку возможных итогов, и заглушая мерзкое чувство безысходности, разлившееся по нервам. Однако оно было очень мощным — настолько, что подняло в душе неистовый импульс, похожий на агонию раненого зверя, и, поддаваясь его неизведанной силе, Энджелл грозно дёрнулся в сторону Бриар. Но Энди и на этот раз удержал друга, зашептав на ухо:
— Тише, тише, дружище! Остынь! Ты сейчас можешь натворить делов, о которых потом пожалеешь.
— Пусти меня, Энди! Пусти! Я проломлю её никчемную черепушку!
— Опомнись, старик! Она же всё-таки женщина!
— Она не женщина! Она убийца!
— Даже если и так, её проломленная черепушка нам не поможет. У нас сейчас другая задача.
Убедительные слова Холланда в союзе с крепкими руками возымели действие, и Энджелл, всё ещё тяжело дыша, слегка присмирел. Поднял глаза, впился ими в друга, а затем даже кивнул головой:
— Да, ты прав. Нужно отыскать тело Стейси. А для этого я пойду в горы, — он нервно перевёл дыхание и растерянно оглянулся на стоящего рядом Пита. — Питер, одолжи мне снаряжение, будь другом. А то своё я не прихватил.
— Прости, Энджелл, но возьми у кого-то другого: мне моё пригодится, потому как я пойду с тобой.
— Что?
— И я! — подхватил Абернати.
— И я! — подключился Милтон.
— И я!
— И я!
— И я! — один за другим послышались голоса, передаваясь от одного альпиниста к другому.
Энджелл лишь успевал водить за ними взглядом, отмечая, что говорившие были из разных клубов. Бывшие соперники сейчас объединились в одну команду и, несмотря на усталость, были готовы отправиться в горы опять.
— Ребята, — проронил он, — вы не понимаете: это опасно.
— Когда дело касается кого-то из нас, о какой опасности может идти речь? — был ответ.
— Но подниматься придётся по другой стороне горы. Там сложные маршруты.
— И всё же мы — с тобой.
— Ладно. Тогда сначала осмотрим подножие на противоположной стороне. Высока вероятность, что Стейси мы обнаружим именно там. А если нет — будем подниматься. Но со мной пойдут только парни. Согласны? — и, поскольку все молчали, Энджелл оглянулся по сторонам. — Кто-нибудь даст мне своё снаряжение?
— Я дам! — какая-то девушка стала расстёгивать на себе беседку, тогда как Энди смахнул с себя куртку и протянул другу:
— Вот держи, старик. Тебе она пригодится. А то ближе к вершине совсем околеешь.
— Плевать, Энди! — возразил тот, всё же набрасывая её на себя. — Самый страшный холод — это холод души. А мне, к сожалению, его не миновать.
— Энджелл, послушай, — и, понизив голос, Холланд шепнул, чтобы никто не услышал: — Как считаешь, у Стейси есть хоть малюсенький шанс выжить?
Энджелл опустил голову и, глубоко вздохнув, снова прикрыл глаза. Видимо, эта мысль ему самому не давала покоя. И ему как никогда хотелось в это верить. Но он сам ходил в горы. Не раз. И отлично знал, с чем имел дело.