— Ах, по-твоему, мы инвалиды?
— Что-то вроде того. Всё, что вы делаете руками, никуда не годится. Да вы даже веник не умеете в них держать!
Мой голос переполнился сарказмом — злым, колючим, едким. И я была уверена, что сейчас этот человек, подобно Бертрану, взорвётся, станет кричать и бить кулаком в грудь, доказывая обратное. Но ничего такого он делать не стал, а лишь улыбнулся — чуть дерзко, с хитринкой — и очень спокойно проронил:
— Коль так, может, ты сама придёшь её починишь?
— А вот и приду!
— Правда? Когда?
— Э-э... О! Завтра! У меня как раз в кафе выходной, поэтому вечером я свободна.
— Договорились! Надеюсь, ты не включишь задний ход.
Что-о? Задний ход? За кого он меня принимает? Это он так тонко намекает на то, что все женщины — лгуньи?
— По-моему, это больше присуще вам: наобещать чёрт знает чего и не сдержать слова. Я же никогда не прячусь в кусты.
— Ловлю на слове! — при свете матовой луны глаза Нолана загадочно блеснули. И, услыхав за спиной приближающиеся шаги, он тихонько добавил: — Только Энджеллу ничего не говори, а то он отнекиваться станет.
Не распирай меня в тот момент чувства, я бы, возможно, задалась вопросом, с какой стати ему делать это. Но мной владело негодование — такое сильное, что внутренне я так и тряслась, — возмущение мужской беспомощностью переплеталось со злостью к каменной скульптуре, отравляющей мою жизнь, и я не придала последним словам старшего Росса особого значения. И лишь ощутила зверское желание вместе с оторванной ногой свернуть мраморной горе-тётке ещё и шею.
Насмешка
Следующий мой день не задался с самого утра. Сначала будильник нагло остановился, забив на то, что меня нужно будить; затем мальчишка, развозивший по утрам почту, зашвырнул газеты так сильно, что они угодили мне, вышедшей на порог, прямо в лицо. Плюс ко всему, на работе нас ждала настоящая жвачка. Нет, жевательной резинкой нас никто там не угощал. "Жвачкой" мы называли процесс, когда "жевали" именно нас.
Работала я в небезызвестной компании "Billy Rose Design", которая, как и каждая уважающая себя фирма, набравшая неплохие обороты, пробовала себя сразу в нескольких направлениях. Промышленный дизайн, графика и упаковка, текстиль, организация городской и сельской среды — вот основной перечень охватываемых им сфер. Заправлял всем этим могущественным механизмом, конечно же, знаменитый Билли Роуз — человек предприимчивый и не упускающий возможности заинтересовать подчинённых. Именно с его лёгкой руки между отделами его детища, именуемыми студиями, было установлено нечто вроде состязаний. Нет, это не были соревнования в привычном смысле этого слова: мы не мерялись на них силами, перетягивая канаты, не боролись на татами, завязывая уши за пятки, и даже не дубасили друг другу рожи на рингах. Мы соперничали рейтингами, имеющимися в арсенале каждого отдела и пополняющимися за счёт выполненной им работы. Чем круче заказ — тем выше рейтинг. А в прямой пропорциональности к нему находилась и прибавка к жалованию. Таким образом практичный мистер Роуз поощрял нас не только выискивать престижные заявки, но и повышать уровень своих достатков.
Лидировала в этой гонке за выживание студия ландшафтного дизайна. Но лишь потому, что в её рядах гнула хребтину Бриар Винклер, гордость всего агентства. Правда, гордостью её назвать было сложно, потому как чаще всего она заставляла за себя краснеть, — своим чересчур расфуфыренным внешним видом, вызывающими манерами и расхлябанным поведением. Возомнив себя персоной первой значимости, она держалась настолько самоуверенно и чванливо, что это вызывало лишь отвращение. Но начальство её хвалило. И даже ставило в пример. Видимо, вообразить себя главной курицей в кипящем вокруг бульоне — это как раз поведение, достойное подражания и похвал.
Поговаривали, что такая позиция Бриар имела под собой основание. Дескать, раньше она была неприметной серой мышью, не только не выделяющейся среди сотрудников, но даже пасшей задних. Но с тех пор, как какая-то знаменитость выбрала для своего дома её дизайнерский проект, всё изменилось: она задрала нос и безжалостно задавила в себе совесть и гордость выступившими на первый план надменностью и чрезмерным гонором. Интересно, как бы повела себя на её месте я?
Впрочем, для меня это особой роли не играло: к счастью, я не работала вместе с Бриар, и от её выходок мне не было ни холодно, ни жарко. В отделе по дизайну интерьеров, в котором трудилась я, сотрудники были попроще. И пусть они не хватали звёзд с небес, зато относились друг к другу с уважением. Стоит сказать, что рейтинги наших студий —ландшафта и интерьеров — практически всегда были равны. За исключением тех случаев, когда наш отдел вырывался вперёд. Но менеджер нашего звена Сарра Гардис, женщина старой закалки, не упускала повода сделать нам лишний раз "вливание", даже если в этом не было нужды. То ли солидный возраст, то ли укоренившиеся в ней консервативные взгляды, то ли необходимость в скором времени уйти на заслуженный отдых были тому причиной, да только она частенько выдавала нам горькую "пилюлю" от всяческих передряг. Так сказать, авансом. Чтоб не расслаблялись. Вот и сегодня она от души надрала нам уши, устроив полноценную промывку мозгов. После таких манипуляций — совершенно незаслуженных, кстати — наше трудовое настроение походило на промокашку, и мы весь день проработали, как кишечник после клизмы: озлоблённо урча и возмущённо плюясь. Поэтому, направляясь вечером в коттедж на побережье, я была настроена довольно воинственно. После гнетущего рабочего дня, окрашенного моральным прессингом, всё во мне клокотало от непримиримого протеста, и я ощущала дьявольскую потребность выпустить наружу пар. И стоило какой-нибудь мелочи меня зацепить...