– Видал я чудеса, но такое впервые вижу. И где они сейчас?
– Не знаю, Коля. Насколько энергии хватит, туда и долетят.
– Это в прошлое что ли?
– Ну, будущего пока нет, так что пока в прошлое, а вот у них уже будет возможность перемещаться в обе стороны, думаю разберутся с моими инструкциями.
– А они там ничего не поменяют?
– Скорей всего изменят, но это будет уже другая реальность и нас она не коснётся. Ладно, пойдём Коля, скоро начнётся пресс-конференция в Кремле, и нам нужно обязательно там присутствовать. Да и за Карлом присмотреть, чтобы глупостей каких не натворил. Удачи вам Мыша и Дэн, надеюсь, что вспомните меня добрым словом.
***
Пробираться по острым камням было ещё то удовольствие. За спиной Дэна слышалось злое бурчание Маши. Девочка, наступая на острые грани базальта, выдавала не вполне литературное описание местности, по которой ей приходится идти босиком благодаря одному субъекту с зелёной шевелюрой. На очередном камне она обречённо простонала:
– Данька, давай передохнём, я уже ног не чувствую.
Пристроившись на плоском выворотне, порошим лишайником, она разглядывала ступни ног:
– Интересно, как-то порезы быстро затягиваются. Ты заметил это?
– Ага, регенерация на высоте. Если не обращать внимание на короткие болевые симптомы, то чувствуешь себя вполне комфортно.
– Не знаю, как тебе, но мне, с голой задницей, как-то совсем не комфортно. Ты вот книжек много читал, были ли там какие нибудь казни жуткие, чтобы Грину подошли?
– Всё ещё сердишься на него?
– А ты как думаешь?
– Думаю, что он приложит все усилия, чтобы с тобой не встретиться. А казни он не боится, он их уже видел.
Маша удивлённо посмотрела на друга:
– Когда?
– В других жизнях. Он с Виктором Афанасьевичем в холле разговаривал, а я подслушал. Оказывается он все свои предыдущие возрождения помнит, так как он программная ошибка и в его системе какой-то глюк, который не форматирует память при перерождении. Лет с пятнадцати, когда организм проходит все изменения и закрепляется основная версия сознания, он вспоминал предыдущие жизни. А там его четвертовали, сжигали на костре, расстреливали, короче такую жуть рассказывал, что даже меня пробрало.
– Ну, ничего себе жизненный прикол! Как же он с этим жил?
– Не знаю, но уверен в том, что не мог он нас пустыми отправить неведомо куда. Потому и не хочу спешить определяться в этом мире, вдруг что нибудь прояснится.
– А ты уверен, что ночи здесь тёплые, а по темноте не шастают очень голодные динозавры, которые встретив нас, поверят, что Дед Мороз существует и послушным детям дарит подарки в виде наших розовых тушек.
– М-да. Об этом я не подумал.
– Так что от потери одного птеродактиля и его кладки яиц, в этой реальности ничего не изменится. Кстати! Мы же в этом времени – нонсенс и возможно, чтобы разумная жизнь на земле не появится раньше положенного, нас аккуратно зачистят, а все наши следы пребывания подретушируют. Интересно, а какой сейчас период?
– Не знаю. Летающие особи появились вроде в Юрском периоде, хотя это не точно.
– Пускай будет это время. А когда их метеоритом накрыло?
– В Меловом. Времени, лет пятьдесят миллионов у нас есть.
– Нормально, за это время разберёмся, что там Грин намудрил, да нужно будет отсюда ноги делать.
– Почему?
– Потому что там ледниковый период на носу, а холод я не люблю. Ладно Данька, пойдём, иначе ночевать здесь придётся, раздетыми и голодными.
После отдыха шагалось веселей и вскоре под ногами были уже не камни, а ковёр какой-то растительности. Привычной травы не было, а заменяли её толи мхи, толи лишайники. Возможно это были водоросли, адаптировавшиеся к влажной почве, так как всё это растительное покрывало, при движении по нему, ходило ходуном, как на каком нибудь болоте. Неожиданно что-то громко затрещало и присевший Дэн проводил взглядом стаю стрекоз величиной с ворону:
– Ох, ничего себе аэропланы!
Маша задумчиво почесала затылок:
– Данька, тут всё такое большое?
– Ага, сейчас кислорода на три, или четыре процента больше, чем в нашей реальности, потому всё и прёт в рост. Все эти динозавры – это обыкновенные рептилии, просто переростки.