– Чего это?
– Данька, другой воды поблизости нет. Надо искать.
– А где мы?
– Понятия не имею.
– А ты чего голая?
– Ну, надо же, рассмотрел!
– Тебе какой вопрос больше интересен?
– Вообще, оба. Но так как тебя голую я уже видел раньше, то эта незнакомая местность интересует больше.
– Раз уже видел, то и не пялься! Вода солёная, значит, это море. Ты, когда закончится операция, обещал отвезти меня на море. Надеюсь, это не твой оригинальный подарок?
– Нет, не мой. Мне, конечно, приятно находиться с тобой на берегу моря, так сказать, в романтической обстановке, но что-то тут не сходится. Ты что последнее помнишь?
– Как мы нажимаем кнопку выхода из игры.
– Так. У меня это тоже последние воспоминания. Игра глюк словила, что ли?
– Ну, ничего себе – глюк! Как-то уж больно всё реалистично вокруг. И пить хочется по-настоящему, а не выскакивает оповещение, что у нас жажда.
На несколько секунд Дэн застыл. После чего, мотнув головой, обречённо прошептал:
– Серьёзно система подвисла, даже ломаный интерфейс не появляется.
– Данька, какой к чертям интерфейс! Мне холодно и… и… и в туалет хочется.
– Какой туалет?
Маша с недоумением посмотрела на Даниила и, зло буркнув себе под нос, вскочила на ноги:
– Ай, мамочка!
Она присела и схватилась за ногу, из пореза которой сочилась кровь.
– Мышка, в игре же нет крови!
– Ну, наконец-то осознал! Кто же над нами так прикололся по-чёрному?
– Не знаю, но очень хочется узнать.
– Ладно, потом узнаем, а сейчас нужно воду найти. Вон, вдали вроде зеленеет. Если есть растительность, значит, есть и пресная вода. Ну, в конце концов, хоть плоды какие-нибудь!
Медленно, обходя острые уступы, они продвигались к зеленеющей кромке. Маша, несколько раз обернувшись, зло буркнула:
– И вообще, шел бы ты спереди, а то пристроился там. Глаза-то еще не сломал?
– Было бы на чём здесь зрение портить!
– Вот и побереги его! Рыцарь мой печальный, защитник неустрашимый, девичий тыл охраняет от недругов!
– Да что ты пристала ко мне со своей костлявой задницей, думать мешаешь!
– И о чём, если не секрет?
– У любых нелогических ситуаций есть разумное начало, которое и привело к этой… ситуации.
– Мысль глубокая, жаль, что записать не на чем.
– Во время операции Грин проводил запись матрицы нашего сознания. Для чего он это делал?
– Ну, как-то эфемерное сознание отличается от того, что я вижу и чувствую.
– Когда находились в игре, ты тоже воспринимал её как реальность.
– Но там-то мы знали, где находимся.
– То есть только это отличает то, что мы видим, от того, что нарисовано?
– Как-то так.
– Если бы мы не знали тогда, что находимся в игре, то воспринимали бы его как реальный мир?
– Наверное. Как его отличишь, если он ничем не отличается?
– Тогда пусть это будет основной версией, а наше положение – это задание для новичков. Что мы имеем для начала игры? Ничего.
– Почему ничего? Под ногами куча камней, а это уже готовое оружие. Если есть мир, значит, есть и монстры; если есть монстры, значит, их нужно убивать. Как думаешь, это Грин нам подарок устроил?
– Больше некому. Хотя в игре может быть то сознание, которое он записывал на кристалл.
– Так кто сейчас шлёпает по каменной пустыне – мы или не мы?
– Не знаю, Мышонок.
– Не знает он! Ты чего застыл?
Даниил, остановившись, куда-то вглядывался вдаль:
– Смотри, Горыныч летит!
Маша посмотрела в небо, куда указывал Даниил, и зло выругалась:
– Какой Горыныч – это птеродактиль! Чёрт, Грин, куда ты нас засунул! Я наделаю дырок в этой реальности, отыщу тебя и за твои зелёные волосы затащу сюда.
– Так чего делать будем?
Девочка, подняв кусок кремния и прилаживая его к высохшему корню, который обвивал камень, сердито пробурчала:
– Пойдём туда, куда он полетел, видно, у него там гнездо.
– Мы заведём питомца?
Девочка недоумённо посмотрела на друга:
– Нет, Даня. Мы найдём его гнездо, а и из яиц, которые там будут, сделаем огромную яичницу.
– А как же их мама?
Поигрывая каменным топором, Мыша недобро улыбнулась:
– А из их мамы я сошью себе прикольную юбочку. Всё, Данька, не отставай, мне нужно срочно кого-то убить!
Конец первой книги.
Конец