– Я знал, что все произойдет именно так, – произнес он, снимая очки и протирая стекла платком. – Все кончится… рано или поздно… Ну что же, прошу в кабинет.
Он посторонился, пропуская нас в комнату, где уже сидела Девушка-Ночь, бессмысленно уставившись в одну точку. Она странно изменилась, за какие-то несколько минут превратившись из воздушного, сотканного из лунного света существа в обычную женщину, красивую, но совершенно земную, похожую на увядший цветок. Я тронул ее за плечо. Мне хотелось, чтобы она взглянула на меня.
– Идем… – равнодушно откликнулась Девушка-Ночь, даже не подняв голову.
– Не прикасайтесь к ней! – гневно закричал доктор. А потом тихо добавил: – Извините, мне просто больно, когда это кто-то делает. Садитесь…
Никто из нас не принял его приглашения, а сам доктор заходил по комнате из угла в угол, бросая на Девушку-Ночь косые взгляды. Та продолжала сидеть неподвижно, вяло, будто из нее выпустили весь воздух.
– Это моя жена, – произнес наконец доктор Мендлев. – У нее ишемия мозга. Впрочем, к чему вам знать эти подробности?
– Почему вы держите ее здесь, а не отправите в клинику? – спросил я.
– Потому что все равно ее болезнь неизлечима, – горько отозвался он. – А там ей будет гораздо хуже. И кроме того… я продолжаю ее любить… хотя вам это, наверное, неинтересно. Вы видите ее? Разве она не прекрасна? Но она может повторять лишь одно слово, а большего от нее никому не добиться. Никогда. В ее голове произошли необратимые процессы. А ведь прежде она была талантливой художницей… Правда, сейчас ее рисунки стали еще гениальнее… Вы их видели.
– Та серия портретов в комнате?
– Да. Она рисует по памяти. С кем встретилась…
– Но почему вы ее держите взаперти?
– А вам не ясно? Вы же сами стали ее любовником… Но, несмотря на все замки, она умудряется иногда ускользать… Иногда ее просто разрывает бурный огонь желаний, и она становится очень опасной. Кроме того, ей и самой присуща гипнотическая сила. Единственный человек, кто может с ней справиться в эти часы, – это я. Остальные подвергаются опасности… умереть.
– Но если дело обстоит так, то почему же она не убила меня еще тогда, возле Волшебного камня? – спросил я, вспомнив, как хвастался перед доктором Мендлевым своей встречей с Девушкой-Ночь.
– Вам просто повезло. Очевидно, она приберегла это для следующего раза. Любовь и смерть – неразлучны…
– И когда вы изолировали ее, то пустили в поселке слух, что она сбежала?
– Естественно. Мне не оставалось ничего другого.
Доктор тяжело опустился в кресло. Я взглянул на Григория и учителя. Они слушали нас затаив дыхание.
– Доктор, почему некоторые портреты помечены крестами?
– Это те, кого уже нет в живых, – негромко отозвался он.
– Вы помогали убивать ее любовников, – догадался я.
– Да… – почти прошептал Мендлев. – Вы правы. Я не мог жить, зная, что существует человек, ласкавший ее, которому она принесла свою любовь, хоть на несколько мгновений… Это выше моих сил…
– Значит, это вы, а не Дрынов подложили электрические провода на мое кресло?
– Конечно, я. Вы стали мне ненавистны, после того… как провели с ней ночь на Волшебном камне. Но теперь… все кончено. Поздно. Жизнь ушла, а я все пытался и пытался ее продлить…
Он взглянул на часы.
– Время принять лекарство.
Мендлев подошел к шкафчику, достал какой-то пузырек и накапал в стоявший на столике стакан. Затем подошел к своей жене и поднес к ее губам жидкость. Она вскинула голову.
– Идем? – спросила Девушка-Ночь. И медленно выпила. Глаза ее закрылись, и она улыбнулась так счастливо, что у меня сжалось сердце.
– Теперь она уснет, – произнес доктор Мендлев.
Он легко поднял ее на руки, словно она была пушинкой, и перенес на диван. Укрыл пледом. Оглянувшись на нас, он произнес:
– Не уходите. Осталось последнее. Я не могу умереть так же легко, как она. Я заслужил худшей смерти. Но знайте, что, несмотря на все беды, которые она мне принесла, я никогда не был счастлив ни с кем другим. Вам этого не понять…
Доктор вынул из ящика два скальпеля, зажав их в обоих кулаках. Мы еще не понимали, что он собирается сделать, и никто из нас, придавленный какой-то тяжестью, не сделал и шага, чтобы его остановить. Мы словно бы впали в гипнотический транс. А Мендлев, положив руки на стол, посмотрел на два скальпеля, торчавшие остриями вверх. Потом спокойно откинул назад голову и резко опустил ее вниз. Страшная смерть вошла в его глаза и поразила мозг. Он умер мгновенно…
Учитель вскрикнул от ужаса, а я почувствовал, что меня бьет сильная дрожь. Мы наконец-то очнулись, но теперь уже ничего нельзя было предпринять. Все было кончено. Григорий попятился к двери, не отрывая взгляда от головы доктора на столе, возле которой расползалось бурое пятно.