– Что с вами? – спросил я. – Вам нездоровится?
– Нет, просто гуляю, – сказал он. – Дышу воздухом.
– А почему прячетесь? – Марков подозрительно смотрел на него.
– Я думал, это чужие.
– Какие чужие. Полынья отрезана от всего остального мира.
– Мало ли… А иной мир, астральный? – Дрынов говорил то ли всерьез, вконец помешавшись на своих спиритических сеансах, то ли пытался дурачить нас. Но глаза его как-то торопливо бегали.
– А что это вы в кулаке сжимаете? – продолжил Марков свой допрос.
– Так, бабочку поймал красивую. – Викентий Львович чуть разжал пальцы, показывая нам трепыхающееся насекомое с яркими синими крылышками. – Для своей коллекции. Люблю, знаете ли, подобные символы трансформации жизни. Ведь и после нашей смерти мы неизвестно во что превращаемся. Не так ли?
Я вспомнил, как Марков спрашивал у Зинаиды про ее сына: собирал ли тот в детстве насекомых? Вопрос этот был наверняка не праздный. Очевидно, у Егора были на то основания.
– Ну, я пошел, – сказал Дрынов. – Всего хорошего!
Он торопливо зашагал прочь, а Марков продолжал смотреть вслед, словно жалея, что отпустил его так быстро. Затем он повернулся ко мне и уверенно, но тревожно произнес:
– Девочка где-то здесь… Боюсь только, что мы уже опоздали.
Мы обшарили всю поляну и только на другом ее конце увидели на смятых цветах тело Аленушки.
– Вот дьявол! – выкрикнул Марков и бросился к ней. Он осторожно поднял ее на руки, а девочка вдруг сладко зевнула и открыла свои синие глазки. – Уф! – выдохнул он с облегчением. Да и я тоже не помню, как пришел в себя от внезапного испуга, что она мертва.
– А где Федор? – весело спросила она. – Опять убежал?
– Только дети способны играть до потери пульса, а потом брякнуться на травку и уснуть, – заметил мне Марков, опуская Аленушку на землю. – Пошли домой, принцесса. Отец заждался.
– Сначала я должна найти Федора, – упрямо отозвалась она.
Но черный проходимец уже сам, подпрыгивая, мчался ей навстречу: Она подхватила его на руки, лаская и целуя в усатую морду.
– А я бы его в болоте утопил, – шепнул мне Марков.
Все трое, а вернее четверо, мы отправились обратно. Возле ее дома, который находился за церковью, я сказал:
– Аленушка, обещай мне, что больше не будешь одна никуда ходить? Сейчас здесь стало очень опасно. Даже если твой четвероногий друг снова куда-нибудь убежит. Я сам пойду его искать. И поверь, сумею ему внушить, что так поступать тоже нельзя.
– Это точно, – подтвердил Егор. – Он может.
– А почему опасно? – спросила девочка. – Потому что Богородица на нас сердится?
– Возможно. Скорее всего, именно так. Наверное, много грехов накопилось, а одному твоему отцу трудно за всех молиться. Не огорчай его и будь умницей. А сейчас запрись дома и жди, когда он придет.
– Хорошо, – важно сказала девочка. – Я больше не буду.
Мы постояли, подождали, пока щелкнет дверной замок, и пошли к себе. Лично у меня словно камень с души свалился, потому что с самого первого дня я чувствовал какую-то ответственность за эту девочку, как будто она была моим ребенком – пусть даже не по крови, а по духу. Не знаю, почему у меня появилось такое ощущение после первой же встречи. Может быть, я просто полюбил ее, как маленькую звездочку, сияющую в ночи и дарящую своим светом последнюю надежду усталым путникам? И если бы с ней что-нибудь случилось, я бы не простил этого себе никогда. Любимое существо можно охранять и мысленно, на расстоянии, главное, чтобы твое желание было столь сильно, что никакие иные черные помыслы не смогли бы его одолеть.
Дома, кроме наших друзей, мы застали еще и пекаря Раструбова, чего я никак не ожидал. Он пил чай из моей любимой кружки и шевелил рыжими усами, словно огромный, пробравшийся за стол таракан.
– Вы слышали последнюю новость? – спросил нас Комочков: – И вообще, где вы шляетесь? Ким Виленович только что рассказал, что маньяк нанес свой второй удар – убил Мишку-Стрельца. Топором, по затылку.
– Вот как? – хладнокровно сказал Марков. – А почему вы думаете, что это дело рук маньяка?
– А кого же еще? – отозвался пекарь. – Ясно, что это Гришка, беглый убийца. Весь поселок шумит.
– А я слышал, что его замочили бревном. И не по голове, а по ягодицам, – довольно невесело пошутил Марков. – Нельзя доверять слухам. Но ясно одно: убийца ходит среди нас.
– Среди… вас? – испуганно переспросил пекарь, оглядывая собравшихся.
– Только вы себя тоже не исключайте, – посоветовал ему Марков. – Говоря «нас», я имею в виду всех жителей Полыньи.
Раструбов недоверчиво рассмеялся, после чего наступило какое-то неловкое молчание, словно каждый примерял на себя личину убийцы.