– Мы решили выбираться отсюда через болото, – произнес наконец Сеня. – Вот Ким Виленович согласился нам помочь.
– Только не бесплатно! – тотчас же отреагировал он. – Дело это трудное, опасное. За просто так я никого не поведу.
– Какая же будет ваша цена? – спросила Маша.
– Тысяча долларов. С каждого.
«Не хило, – подумал я. – Этот пекарь испечет еще много булочек». Я налил себе чаю, уселся за стол и с любопытством приготовился к предстоящему торгу. У меня таких денег не было, да я и не собирался отсюда никуда уматывать. Тем более через страшную трясину. Но меня удивило, что и Милена собиралась отправиться в этот вояж вместе с Барсуковыми и Ксенией. Значит, мы должны были остаться здесь втроем. Но откуда у моей женушки могла взяться эта сумма?
– Не косись на нее так, – заметила мой взгляд Ксения. – Я одолжу Милене.
– Ага, отдавать-то все равно мне придется!
– И зачем только я вышла замуж за человека, который способен лишь завести свою жену в болото, а чтобы вывести оттуда – у него нет ни цента, – съязвила Милена.
– Было бы лучше, если бы ты в этом болоте и осталась, – немедленно ответил я.
– Как только приеду в Москву, заберу свои вещи и ухожу к маме.
– Мама – это тот усатый грузин, с седьмого этажа?
– А хоть бы и он!
– Бедный кацо, лучше бы он оставался в своей Сванетии…
– Мы согласны, – прервал наш милый семейный спор Барсуков. – Вы получите свои четыре тысячи долларов.
– Когда?
– Как только мы окажемся в Москве.
– Э нет! – усмехнулся Раструбов. – Деньги вперед. Где же я потом стану вас искать?
– Вам недостаточно моего слова?
Пекарь посмотрел на Барсукова как на ненормального, которого уже бесполезно лечить. Даже ничего не ответил, только пожал плечами.
– Но… у нас нет с собой таких денег, – произнесла Маша.
– Мои золотые сережки стоят всего долларов двести, – добавила Ксения. – Если они вас устроят…
– Нет, – отрезал пекарь. – Так дело не пойдет. – Он насупился, глядя на всех нас. Потом вдруг сказал: – Тогда у меня есть другое предложение. Я провожу кого-нибудь одного через болото и возвращаюсь обратно. Этот человек едет в Москву, собирает полную сумму – все четыре тысячи – и приезжает через три дня в наш уездный городок, где я буду его ждать. Получив деньги, я вывожу из Полыньи всех остальных. Но только поодиночке, потому что гуськом, как на экскурсии, мы не пойдем. Думайте.
– Ну что ж, это разумно, – произнес Барсуков, который, очевидно, взял на себя роль начальника болотной экспедиции. – Мы согласны. Теперь надо решить, кто пойдет первым.
– Тот, кто сможет собрать за несколько часов требуемую сумму, – сказала Ксения. – У меня на книжке как раз лежат пять тысяч долларов. Я, пожалуй, готова рискнуть и пойти первой.
Возражений не последовало.
– Осталось только оговорить срок выступления, – произнес фельдмаршал Барсуков. – Но это уже зависит от вас, Ким Виленович.
Тот закатил глаза, высчитывая что-то. Видно, тоже ощущал себя великим стратегом.
– Дня через два-три, – ответил наконец он. – На рассвете.
Пекарь уже собирался уходить, но вдруг задержался в дверях.
– А не получится ли так, – сказал он, – что я выведу дамочку из Полыньи, а она так и останется в Москве? Мало ли что… Тогда что же, плакали мои денежки?
– Нас связывают многолетние узы чистой и бескорыстной дружбы, – несколько ехидно заметил я. – Мы все любим друг друга столь сильно, что каждый готов заменить выпавшего из гнезда. Не беспокойтесь.
– Хорошо же, – произнес Раструбов и удалился.
– Мне послышалась в твоих словах скрытая издевка, – сказала Милена. – На кого ты злишься, деточка? Ты сам нас сюда зазвал. Вот теперь и расхлебывай. Получай то, что хотел, и даже еще с наваром.
– По-моему, нам всем было хорошо, когда мы выбирались в какой-нибудь горный отель или на подмосковный пикник, – ответил я. – Никогда не возникало никаких проблем. Что же случилось теперь? Откуда эти постоянные трения?
– Тогда мы были свободны и в любой момент могли вернуться назад, – произнесла Маша. – А теперь мы… в тюрьме.
– Милая моя, весь мир – тюрьма. Так ответил один шекспировский персонаж Гамлету. Свободу надо ощущать внутри себя, вне зависимости от той местности, где ты находишься. Чем тебе плоха Полынья? Это та же Москва, только крошечная.
– А я вам скажу с точки зрения юриста, что свободы вообще не существует, – заметил Марков. – Это приманка для идиотов, которые хотят, чтобы какое-то красивое слово ласкало их слух. Нет, братцы, Вадим прав: весь мир – тюрьма. Добавлю только, что жить в ней все же прекрасно. Надо только перестать ныть и видеть всюду решетки. Мы ведь сами вешаем вокруг себя замки и запоры, не так ли?