— Так, так. Ну, а ваше беспокойство?
— Меня особенно беспокоила секретарша, мисс Хэтт. Она тайно влюблена в Колина Макрэя. И мне кажется, что она не очень щепетильная особа. Вчера я слыхал от Айвора Макрэя, что она выдала себя вспышкой гнева, показавшего, что она способна на какую-нибудь крайность. И меня это встревожило. Сегодня вечером мне пришло в голову, что лучше всего позвонить доктору Макрэю, а потом навестить его и поговорить с ним серьезно по этому вопросу.
— А ваши взаимоотношения позволяли так поступить? Он был готов выслушать вас и принимать ваши советы?
Кокэйн снова сделал небольшой жест.
— Я мог только надеяться на это, сэр Джон.
— Вас не тревожил, у вас не вызывал подозрений Айвор Макрэй?
— Ну, конечно нет! — Кокэйн сказал это с подчеркнутым убеждением. — Айвор — человек опрометчивый, он был в ссоре со своим дядей. Но я работал с ним и для него на протяжении многих лет и никогда не поверю, что он способен на плохое.
— Это очень благородное убеждение, — сказал Эплби и снова вынул из кармана загадочную записку.
— Вы, наверное, согласитесь, что этот листок написан почерком Айвора Макрэя? Хочу попросить вас, господин Кокэйн, прочитать написанное вслух.
При этой несколько странной просьбе брови Кокэйна вопросительно поползли вверх. Эплби не мог сказать, не промелькнула ли в глазах Кокэйна тень беспокойства. Но руки его, когда он брал помятый и обуглившийся листок были совершенно тверды. Ровным и старательно невыразительным голосом он прочитал следующее:
«Дорогой дядя, даю тебе сутки. Если тебя это удивит, то значит я сам виноват, что колебался так долго. Но если я стал казаться тебе человеком, который не может ни на что решиться, то, поверь мне, ты жестоко ошибаешься. Верни то, что
ты присвоил незаконно, или ты не сможешь пользоваться и тем, что принадлежит тебе самому. И я предупреждаю тебя — ты должен решить в течение су...»
Когда Кокэйп закончил чтение, воцарилась минутная тишина.
Эплби, слушавший чтение со странным напряженным вниманием, взял записку из рук Кокзйна.
— Ну, — сказал он, — разве это похоже на то, что перед судом должна предстать мисс Хэтт?
— Нет... не похоже, —сказал Кокэйп растерянно, словно стараясь привести свои мысли в соответствие с новыми обстоятельствами.
— Это похоже совершенно на другое, — добавил он.
— На что же?
— На умопомешательство! — вскричал Кокэйп. — Айвор Макрэй никогда не мог бы стать расчетливым убийцей. Но он мог, я полагаю, помешаться. Вам все могут подтвердить, что он в высшей степени нервный, интеллектуальный тип человека, который мог...
— Совершенно верно, — прервал его Эплби почти резко, — но сейчас вопрос стоит следующим образом: чем мы располагаем? Что ожидает человека, который написал такое письмо?
С этими словами Эплби постучал по письму.
— Что ожидает человека, который приводит угрозу в исполнение, забирает письмо, а затем небрежно бросает его в угол тлеющего камина?
Кокэйн вынул носовой платок и нервно вытер губы и лоб.
— Это так ужасно. Так омерзительно. А каково этой бедной девушке, которая с ним помолвлена! Но на ваш вопрос есть только один ответ: человека, который так поступает, ждет гибель. И если он этого не сознает, он должен быть действительно сумасшедшим.
— Вы не считаете версию о незаконном удержании доктором Макрэем наследственной собственности немного сумасбродной?
— Я не знаю, кто прав, а кто не прав в этой истории. Но если рассматривать все это дело в свете случившегося, то мне кажется, что Айвор, неизвестно почему, придавал слишком большое значение всему этому. Вы, наверное, дали распоряжение разыскать его?
— Нет еще. Но розыски начнутся минут через десять, — сказал Эплби сурово. — Ия полагаю, что, живым или мертвым, Айвор Макрэй будет нами найден очень скоро.
— Буду очень рад помочь вам, чем смогу. У мисс Хэтт есть номер моего телефона.
— Спасибо, — произнес Эплби так, словно он потерял всякий интерес к Чарльзу Кокэйну, направляясь к двери и держа обугленное письмо перед собой. Было похоже, что он готов считать его действительным ключом, при помощи которого сможет раскрыть сокровенный смысл этой запутанной истории.
Колин Макрэй, мисс Хэтт и Джойс Хереуорд сидели в большой унылой гостиной. Если она и не вызывала радостного настроения, то, по крайней мере, в ней не было трупа. Обе женщины говорили между собой полушепотом, а Колин угрюмо перелистывал страницы еженедельника. Джойс сразу встала при появлении Эплби.
— Есть какие-нибудь новости?