Сибил заметно оживилась:
– Ах, моя прачка, ласка по имени Фу Фум, предложила мне попробовать заняться ею, а также упражнениями по выпусканию когтей, которые можно выполнять в постели. Но на самом деле это больше чем просто гимнастика. Это образ жизни и смерти. Твой способ жизни и смерти. – Она со свирепым выражением морды скосила к переносице глаза, коснулась носа влажным розовым языком и громко заурчала.
– И вы стали лучше себя чувствовать?
– Гораздо лучше. Попробуйте сами.
– Может быть, попробую, – солгал он. – А у меня плохие новости! Ваш брат посылает меня в Слаттленд.
Сибил с невинным видом взглянула на него:
– Почему вы считаете это плохой новостью?
– Ну, ведь тогда я не… не смогу приходить и читать вам по вечерам, не так ли?
– Да, конечно, – рассматривая в зеркале свои бакенбарды, кокетливо произнесла она. – Но это может делать и служанка!
У Вруна внутри все оборвалось.
– Мне было с вами так хорошо!
– Да, я знаю, но я не еду в Слаттленд, так что вам придется обойтись без меня, правда?
– Полагаю. Слушайте, а не могли бы вы поговорить… с Толстопузом?
Она оторвала взгляд от зеркала.
– О чем?
– Ну обо мне. Может быть, он передумает?
– Зачем?
Врун заскрежетал зубами. Временами принцесса бывает совершенно несносна! Он задал себе вопрос, не дразнит ли она его? Неужели она не испытывает к нему никаких чувств? Плохо. Очень плохо.
– Я думал, вы будете скучать обо мне, когда меня не будет, но, очевидно, ошибся.
Она взглянула на него круглыми глазами и положила лапу ему на плечо.
– Ах, Однолюб, вы же знаете, что буду. – Она снова принялась прихорашивать свои бакенбарды. – Но вы же знаете Толстопуза. Если он что решит, то уже ни за что не передумает.
– Вы могли бы заставить его передумать.
– Нет… нет, не могла бы. Я никогда не имела влияния на Толстопуза. Он сам себе закон.
Но Врун знал, что это не так. Сибил, когда хотела, всегда добивалась своего. Очевидно, ее чувства к нему не слишком глубоки. Это не река, а струйка, текущая по водостоку после дождя. Очень плохо.
– Во всяком случае, мне вас будет не хватать.
– Простите? – спросила она, когда он дошел до двери. – Вы что-то сказали?
15
Нюх со спутниками прибыли в Кранчен. Весь город был занесен густым снегом. Создавалось впечатление, что с неба на город свалились подушки, валики, льняные простыни и огромные белые перины. Было холодно, но безветренно, поэтому ласки, не привыкшие к такому количеству снега, смогли оценить очарование пейзажа. Ведь под этой белой пеленой скрывались башни и зеленые купола. Кранчен был городом высокой и мрачной готической красоты, бриллиантом южного Слаттленда, и его жители по праву гордились им.
– У нас много архитектурных достопримечательностей, – сказала Флоретта. – Надеюсь, вы найдете время для них.
– Мы обязательно постараемся, – глядя в окно кареты, ответила Бриония. – Ой… смотрите… канал! А лемминги катаются по нему на коньках. Удивительно!
Ласки из кареты видели лишь головы конькобежцев, пролетающих взад-вперед вровень с дорогой.
– Мы займемся этим ближе к вечеру, – сказал Бумбач. – Вечер – лучшее время для катания на коньках. Видите, сейчас ларьки вдоль канала закрыты? Вечером все они будут освещены многочисленными огоньками. В них можно будет купить жареные орехи и горячие напитки. Вот для чего зимой все стремятся в Кранчен! Это знаменитый зимний курорт!
– О да! – воскликнул Плакса. – Я хочу покататься на коньках. Я отличный конькобежец.
– А ты хоть когда-нибудь на них катался? – спросил Нюх.
– Нет… но я чувствую это своими костями.
– Почувствуешь, когда сегодня вечером поваляешься на льду, – ухмыльнулся Грязнуля. – Я бы хотел научиться кататься на коньках. Потом мы с тобой сразимся, Плаксик. Я уверен, ты меня обгонишь еще до старта, ведь ты такой способный!
– Да, я тоже на это надеюсь.
Ласки поселились в «Гранд-отеле». Это было величественное здание, построенное в готическом стиле, с многочисленными высокими окнами-бойницами, островерхими башнями и крышей, которая сейчас напоминала заснеженный склон горы. Фонтаны у входа замерзли, превратившись в ледяные зонты. Плакса и Грязнуля были потрясены столь великолепным жилищем. Они договорились вести себя как можно приличней, чтобы не позорить Нюха.
Лемминг-портье отнес их чемоданы в номер. Плакса с Грязнулей чинно проследовали за ним. Когда он удалился, они оба по нескольку раз вспрыгнули на постель, найдя матрас необыкновенно пружинистым. Большое белоснежное одеяло было из воробьиного пуха.