Спуск по Клангалангу оказался совсем не так приятен, как он ожидал. В шерсть постоянно залезали муравьи и пребольно кусались. От них не отставали и москиты. Кроме этих напастей, оказалось, что морские мангусты, организовавшие экспедицию, были очень суеверны. Они постоянно задерживали движение из-за каких-то дурных предзнаменований.
– Они не тронутся с места еще по крайней мере час, – терпеливо объяснял в таких случаях Ракки-Такки. – Один из них увидел шмеля, летящего задом наперед!
– Ну и что?
– Очень дурное предзнаменование. Дух шмелей предупреждает не отправляться в путь, пока не увидишь хорошее предзнаменование.
Баламут колебался, а не выдумывают ли они эти предзнаменования как предлог, чтобы растянуть удовольствие и подольше отдохнуть.
– На дворе девятнадцатое столетие. Какие еще предзнаменования?
– Только не для нас, мангустов. Мы начали отсчет гораздо раньше. У нас уже двадцать третье столетие. Мы существуем дольше.
– Кто это сказал?
Ракки-Такки не хотелось затевать спор.
– Говорю тебе, они не двинутся с места!
Ровно час спустя, по карманным часам Баламута, один из мангустов заметил гусеницу.
– Хорошее предзнаменование! – воскликнул Ракки-Такки. – Теперь можно трогаться!
После долгого, утомительного дня к вечеру они подплыли к длинному деревянному строению. Местные мангусты выбежали на берег навстречу гостям. Они махали копьями и сверкали щитами. У некоторых в лапах были трубки для пуска отравленных стрел, у других на боку висели мечи. Словом, все они показались Баламуту чересчур уж воинственными.
Деревянный, длинный сарай, приподнятый на сваях, по всему фасаду имел галерею; за ней располагались комнаты, двери которых выстроились в одну длинную линию. Когда жильцам хотелось пообщаться, они собирались на галерее, сидели и чинили сети, точили копья или ткали. Возле сарая гуляли домашние воробьи, которых держали для мяса и яиц. Они были слишком упитанны, чтобы летать, поскольку их всю жизнь откармливали семенами олеандра. Их чириканье порядком раздражало Баламута.
Ему показали народный танец, в котором один из мангустов раскачивался и совершал невероятные прыжки, размахивая мечом и выкрикивая ужасные угрозы воображаемому врагу. На шерсти танцовщика была выбрита татуировка в форме тропических лягушек.
– Очень впечатляет, – обратился Баламут к Ракки-Такки. – Наверное, мне нужно что-нибудь подарить ему?
Баламут привез с собой полный мешок зеркал и четок, который он с большой церемонией передал мангустам. Те без особого удовольствия приняли подарок, явно ожидая бутылок нектара манго или свежего зерна. Но так как они, несмотря на воинственный вид, были вполне миролюбивым племенем, то вскоре забыли обиду.
Баламут поселился в одной комнате с Ракки-Так-ки. Посреди ночи оба проснулись от шума. Баламут спросил, что происходит.
– Похоже, кто-то заболел, – поднимаясь, ответил Ракки-Такки. – Идем поглядим.
Неохотно выйдя на галерею, Баламут увидел, что все племя и их носильщики собрались вокруг завывающего самца-мангуста. Бедный малый держался лапами за живот. Его морду исказила гримаса боли.
– Одержим демоном, – объяснил Баламуту Ракки-Такки. – Сейчас знахарь изгонит злого духа.
– Похоже, у него попросту болит живот, – фыркнул Баламут.
– Не вмешивайся! – предупредил Ракки-Так-ки. – Если они считают, что это демон, значит, так и есть.
Баламут с изумлением наблюдал за действиями знахаря: тот посыпал больного пеплом, рисовал какие-то странные узоры на его морде с помощью обгоревшего прута и бил деревянной ложкой о бронзовую тарелку. В конце концов знахарь схватил воробья и, держа его, принялся с жуткими воплями плясать вокруг болящего. Затем он потер воробьем грудь мангуста, и все развеселились. Баламут готов был поклясться, что знахарь подмигнул ему, когда процедура лечения закончилась.
– Что происходит? – прошептал он.
– Демона выгнали, и теперь он поселился в воробье, – ответил Ракки-Такки. – Завтра воробья отвезут по реке туда, откуда он не сможет вернуться, и выпустят. Так они избавят длинный вигвам от злого демона.
– А почему просто не убить воробья?
– Тогда демон перейдет из его трупа в кого-нибудь из жителей селения.
– Понятно. Не очень-то справедливо по отношению к воробью.
– Нет, это очень разумно, – сказал Ракки-Так-ки. – Это самка воробья. Когда она в следующий раз будет класть яйца, демон перейдет из нее в яйцо. Там он останется до тех пор, пока кто-нибудь не съест яйцо, чего может не произойти еще сто лет.