– Моя мама считала, что скауты – просто хулиганы.
– Нет, совсем наоборот. Ты много потерял, Плакса. Пешие походы, путешествия на байдарках, сооружение веревочных мостов. Ничто не может с этим сравниться. Только так можно стать настоящим самцом. Разве я не прав, Бриония?
– Ну, самцом я все-таки не стала, но лапы у меня с тех пор действительно крепкие! – весело ответила она.
20
Всю дорогу до Слаттленда Врун чувствовал себя отвратительно. Возможно, он объелся жаворонковыми яйцами и жирной ветчиной из полевки, или всему виной было неспокойное море и горностай-бизнесмен, его сосед по каюте, непрерывно певший в ванной, словно лягушка, страдающая от аппендицита. К тому времени когда корабль достиг Слаттленда, Врун решил, что слишком болен и не в состоянии преследовать ласок. Придя к такому выводу, он позвонил мэру Недоуму.
– …Итак, вы понимаете, мэр, мне придется сесть на первое же судно, идущее домой, – закончил он долгую и тщательно отрепетированную речь.
– На судно, идущее домой? Я послал тебя работать! – взревел мэр. – Слушай, Врун, сейчас я не могу говорить. Идет ежегодное собрание акционеров домов для бедных. Вряд ли нищие принесут нам в следующем году большую прибыль, и меня это немного огорчает.
– Но, Толстопуз, мне очень плохо! – воскликнул Врун, решив, что после всех перенесенных испытаний может называть мэра по имени. – Мне необходимо отдохнуть. Мне нужен настоящий отпуск. А здесь стоят жуткие морозы! Окно в моем гостиничном номере затянуто льдом. Здесь не разрешают класть в постель бутылки с горячей водой. Когда я жалуюсь на холод, меня называют тряпкой.
– А ты и есть тряпка! – огрызнулся мэр. – И что это за «Толстопуз»? Для вас я мэр Недоум. Я ваш босс, а не приятель.
– Может быть, в один прекрасный день вы станете моим шурином, и будет глупо, если я тогда буду называть вас мэром, – ответил Врун, которому тысячи километров, разделяющие их, придали смелости.
– Только через мой труп!
– Как угодно.
На обеих сторонах провода повисла напряженная тишина.
– Послушай, Врун, – в конце концов произнес мэр, – выполни эту работу, последи за этими наглыми ласками, и я, может быть, замолвлю за тебя словечко перед сестрой! Не уверен, что она помнит о твоем существовании, но попытаюсь. Ну как?
Вруну больше всего на свете хотелось породниться с Сибил. Это было пределом его мечтаний.
– Что ж, ладно.
– Ну и умница. Прекрасно, тогда до встречи…
На другом конце провода раздался щелчок. Врун посвистел в телефон, но безуспешно. Прислушавшись, он понял: мэр плохо положил трубку. Издалека он различил голос мэра:
– …хочет жениться на моей сестре! Ну какие нервы это выдержат?! Такое ничтожество, как Врун, – и мой родственник?! Да я сотру эту Сибил в порошок. Каков нахал! Вот благодарность за мою доброту. Просто хамство!
Вруну хотелось рыдать от разочарования, но он повесил трубку, а затем снова позвонил, на этот раз – самой Сибил.
– Как вы? – спросил он. – Лучше?
– Кто это?
– Однолюб Врун… шеф полиции, – машинально ответил Врун.
– Кто?
Он, скрежеща зубами, повторил имя.
– Ах… вы! Что, я арестована? Почему вы звоните мне, шеф Врун? Почему вы травите меня? В чем меня обвиняют? Против меня фабрикуется какое-то обвинение? Смотрите, я пожалуюсь брату…
– Нет, нет, – простонал Врун. – Я звоню как частное лицо, как заботливый друг, чтобы убедиться, что вы здоровы и счастливы.
Некоторое время на другом конце провода молчали, потом Сибил заговорила снова:
– Вы… просто справляетесь о моем здоровье?
– Именно это я и делаю.
– Ах, простите… Однолюб, так ведь? Да, мне очень жаль. Естественно, я подумала, что вы, как шеф полиции… ну, вы знаете. Вы звоните, чтобы пригласить меня на обед? Если вы звоните, чтобы узнать, свободна ли я сегодня вечером, то я с удовольствием отвечу: да, свободна! Удобно вам примерно в шесть?
– Я… я не могу, – простонал он.
– Что?
– Я в Слаттленде… Меня сюда послал ваш брат. Завтра мне придется ехать в Кранчен. Я просто решил поинтересоваться, в порядке ли вы? В последний раз, когда я вас видел, вы были так больны, что мне стало боязно за вас.
– Правда? Ах, как досадно… Вы в Слаттленде? Что ж, может быть, после путешествия вы ко мне заглянете?
Возбуждение охватило Вруна.
– Это будет для меня большой честью!
– Хорошо. Тогда до встречи.
– До встречи.
Врун с легким сердцем повесил трубку. Наконец-то! Сибил помнит его и знает, что он жив и здоров.