Хотя нет, минуточку! Она, пожалуй, решит, что он смертельно больной отправился за границу, чтобы она не видела его последних мучений. Нет, нельзя подвергать ее такой пытке. Какой же он глупец! Ведь его слова могут быть истолкованы превратно!
Он распечатал конверт и приписал: «P.S. Я не умер». Это по крайней мере предотвратит какое-либо непонимание.
Потом он подумал, как глупо звучит «не умер». Разумеется, не умер, иначе он бы не смог написать письмо, не так ли?
Он снова открыл конверт и добавил: «P.P.S. И даже не болен». Ну, вот так сойдет.
Хотя тоже нет. «Я не умер» и «даже не болен» звучит так, словно он имел желание умереть или заболеть. А ему не хотелось, чтобы у Сибил создалось впечатление, будто он замышлял самоубийство. Она может подумать, что он отправился за границу с целью закончить свою бесполезную жизнь. Но его жизнь вовсе не бесполезна! Иногда она бывает чертовски хороша!
Он в третий раз распечатал письмо и написал: «P.P.P.S. И даже не желал ничего такого».
Теперь все правильно. Он закончил письмо и положил на видное место, чтобы горничная, найдя, отправила его. Лишь тогда, проделав все это, Однолюб отправился спать, мечтая увидеть во сне Сибил.
Однако вскоре он проснулся от резкого стука в дверь. Он посмотрел на часы. Четверть двенадцатого.
– Кто там? – крикнул он.
– Полиция… откройте!
24
К тому времени как Вруну удалось вылезти из постели, надеть халат с изображением семидесяти девяти видов морских рыб, подаренный ему матушкой, и открыть дверь, стук стал оглушительным. На пороге стояли администратор гостиницы, констебль Бабабой и несколько леммингов в форме с золотыми галунами, звенящие медалями и кинжалами. Один из них, высокий лемминг в черном мундире и фуражке с высокой тульей, представился:
– Констебль Цугспотц. Отлично говорю на языке Поднебесного. Добрый вечер! Разрешите войти?
Весь отряд прошел в комнату, и Вруну пришлось отступить чуть ли не к окну.
– Кстати, на вас ужасный халат, – осмотрев Вруна, заявил Цугспотц. – Невероятно уродливые рыбы. За одно это вас следовало бы арестовать. – Он щелкнул зубами и что-то произнес по-слаттлендски, на что его коллеги-полицейские тоже защелкали зубами.
– Вы констебль? – удивился Врун. – Интересно, а как же тогда выглядит у вас шеф полиции?
– Вот и я спросила его о том же! – согласилась Бабабой.
– Здесь спрашиваю я! – остановил их констебль Цугспотц. – Вы арестованы!
– За что?
Тут вмешался администратор гостиницы:
– Скандал! Ужасный скандал! Быстро собирайте чемоданы и съезжайте! Никогда еще в нашей гостинице не останавливались убийцы. Остальные гости придут в ужас. Здесь живут бароны, графы, лорды и леди, баронессы, графини…
– Убийцы? – перебил администратора Врун. – Что вы имеете в виду, называя нас убийцами?
Цугспотц немедленно шлепнул по морде Вруна кожаными перчатками:
– Здесь спрашиваю я!
Врун рассердился:
– Еще одна такая выходка, и я засуну эти перчатки тебе в глотку и заставлю проглотить их!
Бабабой воскликнула: «Боже мой!», а Цугспотц вытаращил глаза. Он отступил на шаг в сторону, а двое его спутников, не говорящих на языке Поднебесного, быстро защелкнули на лапах Вруна уродливые средневековые наручники. Затем они попробовали вырвать ему ноздри. Этого Врун не смог вытерпеть. И закричал о милосердии.
– А теперь я задам вам несколько вопросов, – с издевательской вежливостью объявил констебль Цугспотц, усаживаясь в удобное кресло. – Первый: с какой целью сегодня вечером вы убили на набережной извозчика. Отпираться незачем: с моста вас видел уборщик.
У Вруна перехватило дух.
– Так он видел, как мы убивали извозчика? Да мы и близко к нему не подходили!
– Он сказал «худой горностай со злыми глазами». – Цугспотц подался вперед и пристально посмотрел в глаза Вруну. – По-моему, глаза у вас злые! – Затем он обратился к двум остальным констеблям, которые также вгляделись в глаза Вруна, и активно закивали.
– Это еще не доказательство! – выпалил Врун. – Так он действительно указал на меня?
Цугспотц пожал плечами:
– А так ли много горностаев в этом городе? Вы признаетесь, что были на месте преступления?
Вы говорите, что близко не подходили к извозчику. В таком случае, вы присутствовали при убийстве, не так ли?
– Мы были там, но убийство – если это убийство – совершил другой худой горностай. Он назвался графом Рянстикотом.
Цугспотц оскалил зубы: