– Послушайте, не сваливайте вину на невинных граждан Слаттленда! Мы знаем графа Рянстикота. Он почтенный благородный зверь и живет в нашей стране много лет. Убит извозчик, и ответственность за это несете вы! Если вы чистосердечно признаетесь и раскаетесь, тогда мы всего лишь публично повесим вас в назидание остальным туристам-убийцам!
Врун похолодел. Ну почему ему всегда удается вляпаться в какую-нибудь передрягу?
– Я же говорила вам, что надо позвать полицию! – воскликнула Бабабой. – Теперь они бросят нас в кишащую блохами каталажку и будут держать там, пока мэр не найдет способа вызволить нас оттуда.
Врун снова повернулся к Цугспотцу:
– Послушайте, я шеф полиции Туманного! Мы с вами коллеги. Если вы когда-нибудь приедете на Поднебесный, я приму все меры для обеспечения вашей безопасности, потому что мы оба полицейские. Мы должны помогать друг другу. Я не убивал извозчика. Вообще-то он даже и не убит. Через десять минут он вскочит и начнет кусать всех, кто попадется ему на глаза. Вот увидите.
Цугспотц прищурился:
– Вы хотите меня подкупить?
– Каким образом?
– Вы приглашаете меня на Поднебесный и обещаете принять меры для обеспечения моей безопасности! Я был на Поднебесном. Мерзкая страна! Мне там не понравилось. Там нет вкусного мяса, вода плохая, а в уборных можно только сидеть, но не стоять. Это очень негигиенично. У нас на континенте все говорят, как высокомерны жители Поднебесного, какой у них уродливый язык. Повсюду ящур. Не нужен мне ваш подкуп. Я все сообщу судье, и вы получите максимальный срок.
– Я думал, вы собираетесь повесить меня?
– Мы вас продержим много лет в тюрьме, а затем повесим. Потом сострижем шерсть с вашего трупа и сделаем из нее циновку, о которую будут вытирать ноги при входе в тюрьму.
– Вот оно, настоящее правосудие! – фыркнул Врун.
– Я ищу администратора гостиницы, – раздался вдруг голос в дверях. – Что здесь происходит?
Врун немедленно узнал голос.
– Достопочтенный Остронюх Серебряк! – с облегчением воскликнул он. – Пожалуйста, скажите этим полицейским, кто я такой! Они принимают меня за убийцу.
Нюх вошел в комнату.
– Ну, ваши предки, разумеется, такими и были, но лично вы до сих пор закон не нарушали.
Констебль Цугспотц вскочил, звякнув медалями на груди.
– Кто вы такой? – спросил он. – И нечего ласкам совать носы туда, куда их никто не приглашал!
Нюх бросил свирепый взгляд на констебля.
– Я друг президента Мизки, – заявил он. – А вот кто такой вы?
Констебль заморгал. Его коллеги мгновенно отпустили передние лапы Вруна и медленно, бочком отодвинулись от него. Язык их тел говорил, что они здесь с Цугспотцем находятся лишь по долгу службы, но необязательно согласны с его методами работы. Они здесь скорее в роли наблюдателей. Цугспотц, если уж на то пошло, действует самочинно.
– Я… я констебль Цугспотц.
– Боже правый, а я думал, вы по меньшей мере генерал!
– Я тоже так подумал! – с готовностью вскричал Врун.
– Я веду расследование убийства, – стараясь овладеть ситуацией, заявил Цугспотц. – Ласки тут ни при чем, даже если они действительно знают президента, в чем я, честно говоря, сомневаюсь.
– Ах, вы сомневаетесь? – возмутился Нюх. – Что ж, сейчас мы спустимся и свяжемся с ним по телефону. Я полагаю, он будет очень рад, если его потревожат в столь поздний час. Наверняка мы поднимем его из постели…
– Откуда… откуда вы знаете нашего президента? – запинаясь, спросил констебль.
– Может, вы помните, что когда он был принцем, то посещал нашу страну. Его похитили и держали в плену. А я его освободил! Думаю, он признателен мне за эту услугу. Он нередко говорит, что обязан мне жизнью.
– Ну, тогда другой разговор, – пробормотал несчастный Цугспотц. – Но совершено убийство. Внизу, в полицейской карете, труп…
В это мгновение все часы города, от стенных гостиничных до карманных, пробили полночь. Секунду спустя с улицы раздался жуткий вой. Все бросились к окнам. Черная полицейская карета тряслась на рессорах, а две желтошеие мыши, запряженные в экипаж, подпрыгивали синхронно с ним. Двое леммингов-полицейских пытались успокоить мышей, одновременно с недоумением поглядывая на карету.
Затем дверца кареты распахнулась, и из нее выскочил разъяренный лемминг-извозчик. Этот малый явно спятил, потому что не долго думая вонзил клыки в ближайшую шею, а именно шею несчастной желтошеей мыши. Мышь пронзительно завизжала, а затем, истекая кровью, медленно опустилась на колени. Сумасшедший извозчик не тратя времени даром отправился восвояси.