– Но не окажемся ли и мы в ловушке? – сказал Плакса.
– В некотором смысле, думаю, ты прав. Но преимущество на нашей стороне. Он может передвигаться только ночью, тогда как в нашем распоряжении целые сутки.
Ближе к вечеру судно отчалило. Нюх немедленно пошел к кунице-капитану и осведомился, есть ли на судне в качестве груза некий продолговатый ящик. Капитан подтвердил, что имеется.
– Мы должны вскрыть его до наступления темноты, – сказал Нюх.
– О, я не могу этого сделать без особого разрешения, – ответил капитан. – Я дорожу своей работой. Груз неприкосновенен. Частная собственность. Его может открыть только таможня! Боюсь, придется подождать до прибытия на Поднебесный.
– Мы можем вообще не добраться до Поднебесного! По моим предположениям, в ящике скрывается вампир. Я убедительно прошу вас внять моему предостережению!
– Увы, только на таможне, – ответил капитан. – Придется подождать.
26
– Как вам известно, летом все горностаи носят желтовато-коричневую шубку и только зимой меняют ее на белую, – сказал ласка-ветеринар мэру Недоуму.
– Да, да, черт возьми, не читайте мне лекций!
Ветеринарный хирург заморгал.
– А вы, мэр, круглый год носите белую. Полагаю, в этом заключается половина проблемы. Ваша белая шубка быстро изнашивается. Почему бы вам не сменить ее на симпатичную желтовато-коричневую, чтобы дать белой отдохнуть?
Толстопуз Недоум заскрежетал зубами:
– Я-сменил-бы-если-бы-мог. Но мой отец, мой дед, дед моего деда и так далее были белыми круглый год! – нетерпеливо рявкнул он. – Мы, Недоумы, разучились это делать. А вот теперь случилось это!
Под «этим» он имел в виду красновато-коричневое пятно, испортившее его белоснежный нагрудник. Оно неожиданно появилось несколько недель назад, и мэр был подавлен. Конечно, он не был красавцем. Для этого он был толстоват. Но в нем было что-то щегольское, ухарское, а белый мех, которым он всегда гордился, только усиливал впечатление этого. А теперь это противное ржавое пятно!
– Так что же это? Вы должны знать!
Ветеринар нацепил очки и стал пристально разглядывать пятно.
– По-моему, это следы ржавчины.
– Ржавчины? – воскликнул мэр. – Что? Почему? Я что, по-вашему, сделан из железа?
– Нет, это след какого-то железного предмета. Вы не носите доспехов?
– Разумеется не ношу! Сейчас что, Средние века? Я мэр Туманного, а не рыцарь Овального стола!
– Может быть, виновата ваша цепь?
– Моя цепь сделана из чистого золота, а не из какого-то железа, простофиля.
– Мэр, пожалуйста, прекратите! В наши дни, знаете, так нельзя разговаривать даже с ласками. Я ведь пытаюсь вам помочь! А если вы хотите скандалить, будьте добры, покиньте мой кабинет! Вас вряд ли переизберут, коли вы будете вести себя подобным образом!
– Прошу прощения, – подавляя желание задушить ветеринара собственными лапами, процедил мэр Недоум.
– Все в порядке. А теперь скажите: в последнее время вы входили в контакт с садовыми оградами или, положим, с перилами моста?
Мэра внезапно осенила догадка. Его новая кровать! Недавно он получил огромную железную кровать, которую Джо Уль изобрел специально для него. Кроватью этой мэр несказанно гордился, хотя и не так, как своей белой шубкой. Она всю ночь слегка пыхтела, как медленно идущий паровоз, что замечательно усыпляло. К кровати был прикреплен бак с водой. А там, где вода соприкасается с железом, в конце концов всегда появляется ржавчина. Эта ржавчина и запачкала его замечательный белый нагрудник.
– Я понял, как оно появилось. Но вот что с ним делать? – спросил он ветеринара. – Как выводят пятна ржавчины?
– Понятия не имею. Это можно узнать у местного чистильщика ковров. Я же ветеринар. Мое дело протыкать волдыри и удалять занозы.
– Да уж, толку от тебя не много, – уходя, пробормотал мэр.
Он немедленно отправился к своему единственному другу, лорду Мудрому. Легкомысл Мудрый был аристократом, одержимым желанием увидеть возрождение родовой знати. Он коллекционировал все, от совиных шариков (срыгнутых остатков съеденных ею мышей) до засохших жуков. Предки Легкомысла дружили с предками Серебряка, и он не был исключением, считая Нюха одним из своих самых близких друзей. Это, конечно, не очень нравилось мэру, но тут уж Толстопуз Недоум ничего не мог поделать.
– Легкомысл, ты должен мне помочь, – войдя в библиотеку, заявил он.
Лорд Мудрый стоял склонившись над стеклом, на котором было разложено около полусотни улиток и слизняков всевозможных видов. В данный момент он изучал слизняка, медленно ползущего к краю стекла.