Завтра будет еще одна жертва, желательно такая же молодая и невинная, которая придаст графу новую порцию энергии, – и бесконечный цикл продолжится. Завтра, послезавтра – и так во веки веков.
Пара, шедшая впереди, остановилась и стала звать своего друга. Рянстикот оскалил зубы и ускользнул по улочке, в конце которой вскарабкался по стене на крышу. Там он, пританцовывая, побежал между труб.
32
Резко зазвонил телефон. Хотя даже еще не рассвело, Нюх был уже на ногах и полностью одет. Ему не спалось. Он взял трубку:
– Алло, слушаю.
– А, как-бишь-тебя! Это ты? Беспокоит Мудрый.
Нюх был измотан после путешествия и бессонных ночей, но, услышав голос друга, оживился.
– Легкомысл? Как ты поживаешь? – Связь, как всегда, была плохая, словно кто-то нес по неровной дорожке сковородку с шипящим беконом. – Что случилось?
– Почему ты об этом спрашиваешь?
– Ну, ты же не звонишь просто так, чтобы поболтать, да еще в неурочное время. Если тебе хочется светской беседы, давай встретимся в «Прыгающих камешках» или приезжай ко мне.
– Послушай, как там тебя, у меня здесь два моих юных друга. С ними один малый, он в очень тяжелом состоянии… – Раздался звук бьющегося стекла. – Ух ты! Витрина с морскими ракушками! Скорее приезжай сюда! – Телефон замолчал.
Нюх схватил пальто, шарф, перчатки и направился к Легкомыслу. Когда дворецкий Голубок впустил его, он увидел двух горностаев, самца и самку, оседлавших третьего и пытающихся удержать его. Сквозь занавески проникал лишь тонкий лучик света. Нюх направился к окну и раздернул шторы.
– Зачем ты это сделал? – забыв о висящем на шнурке монокле, спросил Легкомысл.
– На некоторых дневной свет действует губительно, – ответил Нюх.
Легкомысл не понял.
– Послушай, этот юноша почему-то хочет нас укусить. А когда не скалит зубы, то брыкается и бьет мои витрины! По-моему, он выпил лишку и совершенно одурел!
– Надеюсь, он никого из вас не успел укусить? – спросил Нюх. – Точно не укусил, да? Может быть, вам это непонятно, но он очень опасен! Не позволяйте ему подняться… Держите его крепче!
– Нет, мы сидим на нем по очереди.
– Легкомысл, пожалуйста, дай мне серебряную монету. Серебро – единственное лекарство от этой болезни, – пояснил он. – Принцессе Сибил оно помогло, а его, судя по всему, мы захватили вовремя, так что, будем надеяться, поможет и ему!
Нюх приложил монету к горлу поверженного горностая. У того широко открылись глаза. Он выгнулся дугой, но затем угомонился. Однако помощники Нюха продолжали сидеть на его груди.
– Теперь его можно отпустить, – разрешил Нюх.
– Ха! – ответила самка. – Он и раньше на время затихал, но стоило отпустить его, начинал буйствовать. Посмотрите на разбитые тарелки, чашки и все прочее! Это все он!
– Нет, теперь с ним все будет в порядке, уверяю вас.
Они осторожно слезли с бедняги и, к своему облегчению, обнаружили, что тот лежит в полной неподвижности.
– О молодец, как там тебя, – воскликнул Легкомысл. – Этот тип чуть не разгромил мне весь дом!
– Не расскажете ли вы мне, что произошло? – обратился Нюх к горностаям.
Самка посмотрела на своего спутника, чтобы убедиться, что тот не собирается говорить.
– Вчера поздно вечером мы были в кофейне, где познакомились с высоким горностаем в черном. Судя по шерсти, он довольно стар, но оказался весьма общительным. Выйдя из кофейни, мы разделились, и он пошел с нами. Этот (она указала на пострадавшего) с благородным горностаем шли позади, а мы с ним… (взгляд в сторону второго) немного впереди…
Тут, с каждым словом все больше возбуждаясь, заговорил ее молодой приятель:
– Мы услышали крик! Полагаю, это можно назвать сдавленным криком. Бросившись искать друга, мы его не обнаружили. Затем из переулка раздался стон, и там мы увидели его, лежащего на земле. Из горла у него текла кровь. На шее виднелись следы каких-то уколов. Это полевки-вампиры, не так ли? Старый аристократ, наверное, тоже стал их жертвой, правда? Вероятно, вампиры унесли его.
– Нет, вовсе нет! – возразил Нюх. – Старый аристократ и есть вампир! Он очень опасен. Будьте добры, постарайтесь подробно описать его и подумайте, куда он, по-вашему, мог направиться после того, как покинул вас? Не волнуйтесь, я не упрекну вас, если вы ошибетесь. В конце концов я хочу, чтобы вы вспомнили ваш разговор с ним и рассказали мне все, что он говорил, каким бы несущественным вам это ни казалось. Мы должны найти эту тварь. Иначе всему городу грозит серьезная опасность.