– Да, шеф, но в этом-то все и дело, – терпеливо объяснил Нюх. – Если он не заподозрит, что мы хотим заманить его в ловушку, он и не придет на маскарад. Но если он догадается, что это моих лап дело, то придет непременно. Его задача – прийти на бал и уйти не разоблаченным. Моя – сорвать с него маску и покончить с ним раз и навсегда!
– Ну, не знаю… Вообще-то я не люблю танцы, балы и прочие забавы, – отталкивая лапой плед, усомнился мэр Недоум.
– А я люблю, Толстопуз! – со значением сказала принцесса.
– Ну что ж, тогда, возможно, у нас что-нибудь получится, – ответил мэр. – Мы заварим хорошую кашу!
– И максимум гласности при этом, – заявил Серебряк. – Фанфары, афиши, уличные глашатаи! Дело крупное и трудное. Нельзя допустить, чтобы он как-нибудь не узнал о маскараде. Ведь днем он прячется среди мертвых. Если мы не раструбим о бале со всех крыш, он ничего о нем не узнает.
– Это будет стоить кучу денег, – возразил мэр. – Город не может позволить себе такой траты.
– Придется раскошелиться, иначе последствия будут ужасны.
– Серебряк прав, Толстопуз, – поддержала Нюха Сибил. – Это надо сделать. Впрочем, не волнуйся. Я все устрою. Это творческая работа, тебе с ней не справиться. Ты знаешь, как я люблю рассылать собственнолапно написанные приглашения. Я начну сейчас же, пока ты будешь смотреть эту дурацкую потасовку.
Вошел дворецкий.
– Еще один посетитель, – чопорным тоном сообщил он.
Вошел лорд Мудрый.
– Все уже в сборе, да? Ну что, идем на эту оргию, не так ли?
– Все, кроме принцессы Сибил, – разочарованно произнес Врун. – Послушайте, принцесса, может быть, мне остаться и помочь вам с приготовлениями? Лорд Мудрый, мы устраиваем бал-маскарад, пышный бал-маскарад! Это идея принцессы Сибил!
– Нет, шеф, идите смотреть поединок. Я и одна справлюсь. Вы мне будете только мешать. Вы видели меня за работой? Когда я суечусь, то двигаюсь со скоростью сто километров в час и сбиваю с лап любого, кто попадается на пути. Это очень опасно!
Четверо зверей отправились на матч. Поскольку каждый чувствовал себя неловко в такой компании, они разделились на две естественные пары: мэр с шефом полиции, а Нюх с лордом Мудрым. Так они и расселись в карете. Мыши, запряженные в карету мэра, неслись по улицам с невероятной скоростью, но все же добежали до ворот парка, когда те уже закрылись.
– Простите, нет свободных мест! – заявила привратница. – Стоянка карет переполнена!
Толстопуз Недоум высунулся из окна:
– Но я – мэр! Я почетный гость!
– Ничего не могу поделать, господин мэр. Мне велено закрыть ворота, когда мест на стоянке больше не будет. Я дорожу своей работой!
– Но ведь я тебя и нанял!
– Не вы, а Городской совет!
– А он делает то, что прикажу я!
– Во дает! – воскликнула привратница-ласка. – Где здесь репортеры? Поглядите, мэр принуждает членов Городского совета! Хорошие дела!
– Шеф, арестуйте эту дуру! – распорядился мэр.
– Я не могу арестовать ее за то, что она честно выполняет свою работу, – виновато ответил Врун.
Наконец в окно высунулся Нюх.
– А если мы войдем пешком? Это разрешено?
– Разумеется! Просто на стоянке нет места для кареты! – миролюбиво ответила привратница.
Что-то проворчав о своем достоинстве и высоком ранге, мэр вылез из кареты. Когда он проходил мимо привратницы, та скептически оглядела мэра, а он подумал, насколько легче было жить, когда его семья правила страной единолично и рубила головы направо и налево.
Пройдя сквозь толпу, они заняли места на трибуне, драпированной тканью и увешанной флагами.
На поле, ослепительно сверкая металлом, уже стояли участники матча.
Первую команду представляла армия жужжащих, сверкающих полировкой медных и бронзовых шахматных фигур удивительно изящной работы. Вторая состояла из громко шипящих стальных и железных гигантов. Эта компания выглядела так, словно только что вышла из паровозного депо.
Бурлящая, возбужденная толпа прижалась к канатам, натянутым, чтобы отгородить ее от поля боя.
Мэр встал и провозгласил:
Мэр сам сочинил это «стихотворение» и очень им гордился. Он много часов промучился над словом «бретение», размышляя, допустимо ли, сочиняя стихи, изобретать новые слова? Во всяком случае, получилось в рифму! И пока никто не сказал ему, что слова «бретение» не существует. Наверное, ни у кого не хватает смелости сделать ему замечание. А слово хорошее! Надо ввести его в употребление!