Зашли во двор храма и не поняли, куда попали. Торговые ряды - ярмрака. Торговля кипит, здесь и литература и вполне себе модные цацки-мацацки, и мед и ….плюшки с хлебом. На булках остановились, встали в очередь. Стоим, никого не трогаем, вежливо так стоим. Папа все переживает, что плюшек нам не хватит. Подходит наша очередь к прилавку, и начинают нас прихожане придавливать и подпихивать. Видимо тоже переживают, что святые булки закончатся. Припечатали нас к витрине. Я пытаюсь папу защитить от натиска и вежливо прошу не толкаться – не работает. Натиск усиливается, а папа нервничает. Ему уже и плюшки не особо нужны, но очередь отстояли – надо брать. Цены, как в элитной французской пекарне. Ладно, праздник и все такое.
- Девушка, будьте любезны, объясните, пожалуйста, что за булки вам только что привезли?- обращаюсь я к продавцу, которой только что подвезли контейнер с хлебом. Сзади напирают продвинутые прихожане, с которыми мы столкнулись на входе, и лупят меня по плечу. Поворачиваюсь. - Возьми мне тоже – обращается ко мне женщина, которой видимо лень стоять в очереди, и сует мне в руки деньги. Я обалдела и отвернулась, пытаясь держать себя в руках. Папа меня тоже дергает, ему вообще такое столпотворение «против шерсти». Пытаюсь вернуть внимание продавца к себе и все-таки выяснить, как бы мне купить святую выпечку. Продавщица отворачивается и начинает заниматься новой партией хлеба, а я лицезрею ее объемный тыл. Вторая продавщица, глядя мне в глаза, спрашивает: - Говорите, кто следующий?! – и начинает отпускать всех, кто за мной. Народ, пихаясь, начинает обтекать меня и хватать булки. Папа в недоумении, почему его толкают и где же манящие плюшки. - Люди! Пожалуйста, не толкайтесь! Вы же в Храме! Элементарное уважение к друг другу никто не отменял! – взываю я неизвестно к кому и начинаю терять терпение. Милосердие! Только милосердие и любовь ко всему живому! Как мантру повторяю про себя. - Вот! Вы же хотели, что бы я оформила витрину! – рявкнула на меня продавец, которая занималась новым хлебом. Я посмотрела на прилавок, на котором появился новый - целый ОДИН калач, глубоко выдохнула и сделала заказ. Комментировать и возмущаться было бессмысленно. В обнимку с плюшками, мы вырвались из высокодуховной торговой сети. - Все? Поехали домой? – с надеждой спросил папа. - Не, нам еще свечи поставить надо. Пошли в Храм. Перед входом я остановилась. В таком взвинченном состоянии заходить нельзя и мы с папой топтались перед дверями, обретая душевное равновесие. - Папуль, значит так, рассказываю план действий. Программа минимум - сейчас идем к иконам «Николай Чудотворец» и «Пантелеймон», потом к рождественской иконе и туда где ставят свечи «за упокой». Папа молча кивнул и мы зашли в Храм. - Шляпу сними – подшутила я над папой. Он стянул с себя шапку и начал вертеться. Мы продвигались вглубь в поисках необходимых святых ликов. На входе рядком выстроились малоимущие упитанные бабушки с воинствующими лицами и орудиями в виде костылей и клюшек. Папу я одеваю по последней моде, так что если не забудет вставить зубья, то вид у него вполне респектабельный. Весьма крупная бабуля ткнула нас костылем с намеком «подайте Христа ради на пропитание». - Ускоряемся! – схватила я папу за руку и потащила к Николаю Чудотворцу, возле которого кучкой толпились братья и сестры. – Пап, у Чудотворца можно попросить чудо. Тебе нужно какое-нибудь чудо? - Я не знаю – растерялся папа – Придумай сама. - Ну, пап! Подумай! Я-то, совершенно точно знаю, какое чудо нужно мне. А тебе? Что-нибудь вне логики и здравого смысла? Просите, и дано будет вам! Так что давай! Попроси чуда! - А ты что просить будешь? - Я хочу стать великим писателем! И в этом мне только чудо поможет! - Тогда я тебе свое чудо отдаю, чтобы наверняка – юморнул папа, а народ уже отвернулся от Николая и внимательно слушает наш диалог. Я зажгла свечу и подошла ближе к иконе. - Здравствуй Николай Чудотворец! У нас одна просьба на двоих с папой. Помоги мне, пожалуйста, стать великим писателем. – все это я говорю вслух с чувством глубокого уважения, вызывая недоумение на лицах окружающих. Кто помоложе – улыбается. Кто постарше – хмурится. Поставила свечу и поворачиваюсь к папе: - Хочешь что-нибудь добавить? - Полностью присоединяюсь! – громко по-командирски заявил папа и улыбнулся, а сзади раздалось шипение: «богохульники». Хорошо, отец плохо слышит, а то бы расстроился. Следующим этапом был Пантелеймон Целитель. С ним было проще, попросили здоровья себе и родным, а так же всему человечеству - духовного и физического. Опять же сделали это вслух, с выражением и достаточно громко (папа вопит, как иерихонская труба), чем привели в неописуемый восторг рядом стоящих. Вышли из Церкви с чувством выполненного долга и с душевным подъемом. - Мы молодцы! Банные процедуры для души выполнены!– заявил папа и как-то внутренне засветился. Я кивнула и подумала, что не важно, правильно ли выполняются религиозные обряды, если человек пришел в Храм и обратился к Богу от чистого сердца. И даже если не обратился, а просто пришел, и даже если не в Православный, а в другой и просто на экскурсию. Есть место, где повышенная концентрация божественной силы, где любовью и милосердием пропитан каждый камень, каждый сантиметр и такое место называется – Храм.