Глава 2
Ева, в прошлом письме я подчеркнул безусловную значимость Библии как духовного источника, письменного духовного маяка для всего человечества. Но считать только Библию латинскую или византийскую единственным вариантом, чего достоин изучать стремящийся жить по правде и истине, пытливый к познаниям человек есть наивная незрелость, когда ребёнок постоянно пребывает в играх с одной-единственной игрушкой, как с самой любимой и самой неприкасаемой, не выходя из своей комнаты. Это влечёт за собой паразитарный эгоизм и анархический фанатизм. Вообще, дух фанатизма и секуляризма целиком и полностью связан с духом фатализма, когда у истины как у правосудия завязаны глаза на всё жизненное многообразие, на всё божественное, не книжное, не преломлённое человеческим разумом одного народа и одной письменности. Бог всем народам и материкам открывался и будет открываться во всём Своём величие и равноправие духовных благ. Везде видны ступени, ведущие к Благой Вести. Нужно только выйти из своей комнаты.
Продолжая размышлять о равенстве всех христианских источников Божественного Откровения, независимо от того, содержатся ли они в каноническом списке Библии или не попали туда по предвзятости того или иного римского папы или короля, мы вправе заметить, сколько фатализма было внесено в земли, открытые Магелланом и иже с ним. Было ли привнесение римского Евангелия в "языческие" народы благом цивилизации? Можно даже поставить вопрос так: а было ли это вообще делом Евангелия, или всё же это был акт примата вещественности, экспансия базилевса на девственные и неискушённые умы, имеющие ещё многое от природы и считающие богом всё то что выходит за пределы человеческой психики? Ведь всех нас учила история о изуверских причудах язычников, когда тот или иной вождь созерцал и наслаждался принесением в жертву целых семейств своих подданных. Можно сравнить любого вождя инков или ацтеков с тем или иным римским тираном, и чаша весов злодейства между ними будет примерно поровну. Любой мало-мальский циник, знающий реалии политики любой эпохи, заметит с усмешкой Мефистофеля, что всякая власть требует безусловного подчинения и она есть самый простой и самый важный идол в удержании человеческой массы как единого стада с единым идентификаторам почитания того кто сверху. Дабы иметь необходимые хлеба и зрелища. Но ведь Истина должна изменить жизнь, в корне поменять инстинкт жажды крови на дух братства. Пришлый испанец или француз, одухотворённый крестом и святыми мощами мог привести в этим земли Нагорную проповедь, и тогда уже стало бы бессмысленным подставлять вторую щеку своему уничижителю, ибо брат в духе и истине никогда не ударит брата если он ему брат в любви и правде. Когда Бог не требует жертвы, а требует любви, и когда самое слово "требование" не вытекает от слова " рамочный закон", а есть треба, непрерывный ритуал свободы поклонения Богу Вечности, но не низменным "цивилизационным" предрассудкам человечества, где каста жрецов-священников почему-то выше касты крестьян и рабочих. Когда человек не "это звучит гордо", а человек - это личность, получающая удовольствие от трудов физических и трудов умственных, и имеющая право распоряжаться ими по своему внутреннему усмотрению, а не по причуде того или иного епископа, или губернатора.